Несколько часов Эммет слушал цветистые россказни Триса о здешних событиях и о собственных приключениях с таким неослабным вниманием, какого ни разу в жизни не удостаивался ни один школьный или университетский профессор даже во времена его человеческой жизни, вспоминал все услышанное от Эдварда да и просто известное любому мало-мальски интеллигентному человеку — или вампиру! - и пришел к единственному и вполне достойному сумасшедшего выводу, что если кто и сможет помочь ему выбраться из этого психоделического сновидения, так это, как ни позорно в этом признаваться... Мерлин. Как-никак, он же добрый волшебник, должен же он поддерживать эту репутацию и помогать вляпавшимся в какое-то волшебное дерьмо несчастным?

- Как мы пойдем, чтобы прибыть в Камелот поскорее? - спросил Эммет, вставая.

- Можно пойти напрямик через поля, можно по дороге — так дольше, но безопаснее. А можно... - тут Трис замялся и бросил боязливый взгляд на черную стену леса в паре футов от них.

- А можно пройти через лес? - подхватил Эммет, тоже оглянувшись и без большого энтузиазма взглянув на начинающуюся прямо у них под ногами тропку, терявшуюся где-то во мраке среди деревьев.

- Д-да... Но этот лес неспроста называют Гиблым! Говорят, пройти его насквозь и выйти живым еще никому не удавалось и что судьба оная по силам лишь истинному герою, равного которому не знает история человеческая!.. - произнес Трис с восторженным и испуганным придыханием.

- Ну так в чем дело? Разве ты не хочешь заполучить такой лестный титул? - подначил его Эммет.

- Хочу, конечно, но, боюсь, моих сил может оказаться недостаточно...

- Не дрейфь! - рассердился Эммет. - Кто не рискует, тот не пьет шампанское, в конце концов!

Трис растерянно уставился на него.

- Что такое шампанское?.. И что значит «не дрейфь»?..

Эммет еле удержался от ругательства.

- Шампанское — это такое волшебное зелье - очень вкусное, кстати! - которое... э... которое всегда достается только храбрецам, а трусы, выпивая его, на месте умирают от несварения желудка. А «не дрейфь» - это такой боевой клич, у нас в Озерном краю все так говорят, чтобы поднять соратникам боевой дух.

- Вы столько знаете, сэр Эммет! - снова пустился в неумеренные восторги Трис. - Я преклоняюсь перед широтой ваших познаний и опыта!

Эммет не удержался от смешка, представив себе слова Эдварда и выражение лица Джаспера, доведись им услышать, какими комплиментами его награждают.

- Ладно, пойдем уже, - откликнулся он и уверенно шагнул на тропинку. Трис все медлил.

- Ну, ты со мной? - нетерпеливо спросил Эммет. - Обещаю, мы выберемся отсюда живыми, надерем задницы всем бандюганам, ведьмам и прочей шушере, и все бабы... в смысле благородные дамы! - будут наши! Ну то есть твои! Давай, пошли!

И он быстрым шагом, вспомнив давнишнее выступление Джаспера на тему личного примера и его воздействия на боевой дух солдат, уверенно и величаво, как и пристало временному заму бесстрашного Ланселота, направился вглубь леса, и по шороху палой листвы за спиной заключил, что мысль о придворных дамах королевы Гвиневеры, млеющих и падающих в томный обморок от одного его взгляда, показалась Трису достаточно заманчивой для того, чтобы рискнуть свой шкурой.

Лес Эммету сразу понравился — он был единственным, что хоть чуточку походило на окружающие дом Карлайла на окраине Форкса непроходимые дебри, и вызвал в нем волну щемяще-приятной ностальгии и тоски по этому гнездышку, покинутому всего день назад, но казавшемуся теперь невыносимо далеким и словно принадлежащим совсем иному миру. Хотя, собственно, так оно и было.

Еще одним джасперовским поучением было следующее: «Смех — лучшее оружие против страха». И Эммет, которого изрядно веселил уже сам внешний вид своего спутника, решил, что ржать в одиночку все-таки нечестно, и заговорил:

- Как у вас тут принято веселиться? Не все же время вы шляетесь по полям и лесам и сражаетесь с монстрами?

Трис непонимающе посмотрел на него.

- Но это же и есть веселье!..

- Ну а турниры? Это что, не развлечение?

- О, турниры! - восторженно заверещал Трис. - Я ни разу не имел чести принять в них участие — король считает меня слишком юным для этого и слишком неопытным, и потому я пока всего лишь смотрел турниры с трибун. Но это фантастическое зрелище, сэр Эммет! Торжество непобедимого мастерства, пир благородства, чести и красоты! Сияющие доспехи, боевые кони, гербовые щиты, а на трибунах — первые красавицы королевства, словно рой прекрасных бабочек на сиреневом кусте, и сама королева возлагает венок на чело победителя!.. Еще у нас бывают состязания лучников — вот уж на что стоит посмотреть! Поговаривают, где-то далеко, в одной из соседних провинций, есть лучник, способный расщепить стрелой ивовый прутик с расстояния в добрую сотню ярдов! Вот бы взглянуть на эдакое мастерство!.. А празднования майской ночи! Даже вы, живя в чертогах Владычицы озера, не видели подобной красоты! Кругом благоухают цветущие яблони, народ водит хороводы вокруг майских шестов с разноцветными лентами и флагами, на головах у всех благоухающие венки, ветер вьет косы девицам и развевает плащи мужчин, а вокруг настоящее звездное небо из золотых костров — их огоньки уходят по самый горизонт и там переходят в огни небесные... И кажется, будто и сам ты уже не на земле вовсе, а на небе, среди эльфов и фей, а не простых смертных...

Поневоле заслушавшись, Эммет совсем забыл, что этот надоедливый рыцарек ему просто снится, что все происходящее просто раздражающий, дурацкий и глупый сон, и поддался очарованию рисуемых словами Триса иллюзий, начиная чувствовать... сожаление оттого, что он проснется слишком скоро и не сумеет увидеть все то, о чем тот говорил с неожиданно появившимися в его мальчишеском голосе глубокими балладными отголосками. И когда впереди вдруг замерцали крошечные золотые огоньки, роившиеся среди ветвей словно стайка светлячков, Эммет не сразу понял, что это не видение Майской ночи, а реальность.

- Эй, что это? - шепотом спросил он своего спутника, напряженно вглядываясь в кружащиеся искорки.

- Блуждающие огоньки, - тоже шепотом откликнулся Трис. - Не смотрите на них, сэр Эммет, они могут заворожить и заманить в трясину. Лучше обойдем это место стороной.

Свернув с тропинки, они принялись быстро и как можно более бесшумно пробираться сквозь заросли, чутко прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Эммет не знал, связано ли это было с тем, что суеверия Триса оказались заразительными, или с тем, что лес этот и вправду полнился магическими силами, но только он поймал себя на мысли, что ожидает, что из-за любого дерева вот-вот шагнет сотканная из мрака и лунных лучей фигура в темном плаще, прикрывающая полупрозрачной ладонью колдовской огонек в волшебном фонарике, или выплывет окутанное обрывками савана приведение павшего от рук лесных разбойников путника, или выскочит зелено-золотой древесных дух...

- Сколько нам идти через этот лес? - тихо спросил он, отводя от лица опутанные паутиной ветви орешника.

- О том мне не ведомо, - откликнулся Трис. - Я же говорил — насквозь этот лес пройти еще никому не удавалось. И я...

- Тихо! - шикнул Эммет, подняв руку в предостерегающем жесте. - Что это?..

Трис мгновенно смолк и тоже прислушался. Высоко в ветвях перекликались ночные птицы, ветер шелестел листвой, с сухим скрежетом сухие когти ветвей царапали кору соседних деревьев, где-то тихо капала вода... Оба путника молчали, напряженно вслушиваясь в ночь, и вот... Слуха Эммета снова коснулся тот же тревожащий звук — едва уловимые, похожие на музыку ветра переливы высокого, мелодичного голоса, выпевавшего какую-то загадочную мелодию где-то там, в лесной чащобе.

- Ну вот, знал же я, что не нужно было сюда лезть... - тихонько заныл Трис, стиснув пальцы на рукояти меча.

- Хватит! - оборвал его Эммет.

- Ах да, да, «не дрейфь»! - тотчас же затараторил Трис.

- Что это за голос? Что он означает?

- Идемте отсюда, идемте, это очень опасно! - Трис дернулся было в сторону, но Эммет ухватил его за воротник и, секунду помедлив, потянул за собой в противоположную сторону. На голос.

- Сэр Эммет, ну пожалуйста, уйдемте отсюда! Прославимся лучше каким-нибудь другим способом! - заканючил Трис.

- Не боись, со мной не пропадешь! - жизнерадостно ответил Эммет, решивший, что во сне нужно использовать все возможности для того, чтобы весело провести время. Так почему бы тогда не взглянуть на таящихся в этом лесу странных созданий?

С каждым шагом голос делался все громче, слова, выпеваемые им, становились все отчетливее, и Эммету стало казаться, что и голос этот, и слова знакомы ему... А несколько минут спустя ветер донес до него запах — ледяной, лавандово-сладкий... Отлично ему известный.

Зачем здесь, рыцарь, бродишь ты
Один, угрюм и бледнолиц?
Осока в озере мертва,
Не слышно птиц.
Какой жестокою тоской
Твоя душа потрясена?

Наконец услышанная им до конца строфа и то, как невидимая певица подчеркивала голосом последние слова каждой строки, окончательно подтвердили его сумасшедшую и радостную догадку. В конце концов, декламировать в артурианском лесу седьмого века поэму, сочиненную в веке девятнадцатом, могла только одна-единственная фея...

Ускорив шаги, Эммет перескочил через звенящий под ногами ручеек и бросился вверх по крутому склону усыпанного поломанными ветками холма. Вдохновленный его смелостью Трис последовал за ним. Неведомо откуда взявшись, под их ногами снова зазмеилась тропинка, ведущая точно на голос, продолжавший вдохновенно декламировать строки Китса. Два высоких, стройных дуба выросли по сторонам тропы точно часовые, и, отбросив рваную завесу покрытого росой плюща, Эммет шагнул на почти идеально круглую поляну, залитую серебряным лунным сиянием. Тени от древесных ветвей исчерчивали ее мистическими узорами, похожими на языческие руны, в мягко шуршащей на ветру траве журчал и перекатывался на блестящих хрустальными каплями камнях встреченный еще прежде ручей, а в самом центре поляны возвышался колодец — серо-серебряный гранитный фонтан, из которого и брал начало юркий поток, исчезавший где-то в лесной глубине. И на краю этого колодца, подобрав под себя ноги и задумчиво водя рукой по пенящимся гребням переливающейся через край каменной чаши воды, сидела миниатюрная девушка в воздушном, словно сшитом из цветочных лепестков одеянии, склонив на плечо коротко стриженную головку и задумчиво напевая любимую свою балладу.

- Элис! Элис, так ты тоже... Господи, как я рад тебя видеть! - воскликнул Эммет, бросаясь к девушке несмотря на протестующие вопли Триса, отчаянно вырывавшегося и норовившего оставить в его кулаке обрывок своего дублета, а самому скрыться в кустах.
Элис подняла голову, встретилась с ним взглядом и улыбнулась — как-то очень странно и... непривычно. Не по-элисовски.

- Благородные рыцари, добрая встреча и привет вам, - пропела она и с медлительной грациозностью соскользнула с обода колодца. - Вы, должно быть, устали с дороги, проголодались и измучились от жажды — не хотите ли освежиться глотком прохладной лесной воды?

- Какая вода, Элис, ты что, меня не узнаешь? - умоляюще заговорил Эммет, вглядываясь в лицо своей сестры в надежде увидеть на нем проблеск узнавания и понимания, и наконец заметил, что же в ней было не так. Ее глаза. Не янтарно-золотые, словно озаряющие ее задорное лицо теплыми лучиками незримого света, а холодно-синие, как ледяные звезды на темном северном небе.

- Благородный сэр, мы, увы, не знакомы, - томно произнесла она, опершись коленом о край колодца и грациозно потянувшись с какой-то демоничной соблазнительностью в каждом движении. Чувствуя себе настолько неловко и недоумевающе-смущенно, что впервые в жизни не мог придумать, что сказать, Эммет отвел взгляд, будучи совершенно не готовым оказаться объектом соблазнения для собственной родственницы, и обнаружил, что Трис уже перестал вырываться и теперь разглядывает Элис с ошалело-восторженным видом оказавшегося в стрип-баре монаха не очень-то строгих нравов.

- Кончай пялиться! - злобно прошипел Эммет, борясь с внезапно вспыхнувшим желанием дать ему кулаком в нос. - Она моя сестра!

- Что привело вас сюда, любезные господа? - спросила между тем новая и однозначно не нравившаяся ему Элис, водя льдисто-лазурным взглядом по их лицам.

- Мы идем в славный город Камелот, - тут же отрапортовал Трис, у которого, видимо, привычка отвечать на вопросы укоренилась где-то в подкорке и не подлежала истреблению.

- Элис, да что с тобой такое? - предпринял вторую попытку Эммет. - Неужели ты совсем меня не узнаешь?

Элис вдруг надула губы и нахмурилась — такую гримаску она строила всякий раз, когда ей что-то не нравилось — и на мгновение вновь стала совсем такой же, как прежде. Но затем ее лоб разгладился, она снова заулыбалась и покачала головой.

- Я вас не знаю. И почему вы зовете меня этим странным именем?

- Вот черт... - ругнулся Эммет. - Ну и как твое имя? Моргана? Шахерезада? Царица Савская?

Элис пропустила его злобное восклицание мимо ушей и радостно прощебетала:

- Я Мелюзина, благородные рыцари!

Эммет возвел глаза к небу.

- Ясен перец. Но я буду звать тебя Элис, идет? А то что-то это длинноватое имя для моей короткой памяти!

- Вы странный рыцарь, сэр... не имею чести знать ваше имя... - задумчиво протянула «Мелюзина», водя по губам белоснежным пальчиком и сверкая на него своими до ядовитости синими глазищами из-под длинных ресниц.

- Не говорите ей свое имя, сэр Ланселот! - вскричал Трис и тут же хлопнул себя по лбу и добавил нечто, явно служившее рыцарям Круглого стола в качестве непечатного выражения.

- А, сэр Ланселот! - хищно прошелестела Элис, уже снова усевшаяся на край своего колодца и беззаботно болтавшая возмутительно обнаженными ногами. - Я о вас слышала!..

- Ну еще бы! Все слышали о том, что я самый доблестный рыцарь всех времен и народов и что я отбил жену у короля Артура! - раздраженно процедил Эммет, не обратив внимание на то, как Трис вытаращил на него глаза при этих словах, разом лишившись дара речи.

- А ты мне нравишься! - с милой непосредственностью сообщила ему Элис, переходя на ты. - Может быть, это тебя я ждала все это время? - задумчиво поинтересовалась она у самой себя и безо всякого перехода добавила: - Ты не хочешь взять меня в жены?

Ну уж такая непосредственность была чересчур даже для нее!

- Элис, да ты в своем уме?! - поперхнувшись и чуть не задохнувшись воздухом, проскрипел Эммет. - Ты же уже... И я вообще твой брат!

Элис снова нахохлилась, скрестила на груди руки, сжала губы в узкую черточку. А потом вдруг сверкнула улыбкой так неожиданно и недобро, что Эммет невольно отступил на шаг назад.

- Тогда я тебя заколдую, и ты, Ланселот, все равно останешься со мной! - радостно возвестила она, вытянула к нему руки, и ее глаза загорелись пугающим ледяным огнем, когда она быстро зашептала: - Я, Мелюзина, фея этого источника, повелеваю тебе, сэр Ланселот, подчиниться мне, сдаться моей воле, моей маги...

- Ничего у тебя не выйдет, - оборвал ее Эммет. - Потому что я не Ланселот, а ты не Мелюзина!

Пламя в глазах Элис погасло, и она обиженно посмотрела на Эммета, печально подняв брови и опустив уголки рта — так жалостливо, словно собиралась расплакаться.

- Так ты совсем меня не хочешь? - несчастным голосом спросила она — таким тоном, как если бы речь шла о его отказе выпить чашку чая! — и Эммет, не выдержав, закричал:

- Элис, ты — моя — сестра! У тебя есть Джаспер, а у меня — Розали! Поэтому да, извини, конечно, но я тебя не хочу! Совершенно!

Элис и Трис с равным изумлением смотрели на него, а потом переглянулись и расхохотались. Дождавшись окончания этого припадка веселости, Эммет, постаравшись говорить по возможности спокойно, произнес:

- Ну как, ничего не вспомнила? Никаких идей, догадок, воспоминаний?

Элис задумчиво сложила губы бантиком, а затем вдруг радостно всплеснула руками и, закружившись в изящном пируэте, воскликнула:

- Я пойду с вами! Мне кажется, я должна так поступить... Это... это мое предназначение! На вашем пути есть что-то и для меня!

- Определенно. Я даже знаю, что именно — твоя память, - откликнулся Эммет и тихо добавил себе под нос: - И совесть.