Из гостиной раздался смех и громкие хлопки в ладоши.

Там происходило веселье. Ренесми проснулась. Она сидела - уже СИДЕЛА? (Как же быстро она растет!) - на коленях у Эсми, и мама просто таяла от ощущения ребенка в своих руках, мысленно благодаря меня и Беллу за подаренное ей счастье. Девочка хлопала в свои маленькие ладошки, на ее прекрасном личике сияла улыбка ангела. Я посмотрел на ситуацию ее глазами - Джейкоб тряс головой, и его отросшие волосы взлетали из стороны в сторону, делая его похожим на лохматого спаниеля. С усердием развлекая ребенка, он изображал волка, рычал и забавно подпрыгивал на четырех ногах. Я не удержался от улыбки, радуясь вместе с дочерью, несмотря на сразу же проснувшееся раздражение. Похоже, мне теперь придется жить с этими противоречивыми чувствами вечно. Если, конечно, Белла не сделает за меня то, чего я не смог, и не разберется со своим лучшим другом. Я не должен был думать так, зная, как больно будет Белле, если такое произойдет, но я позволил себе помечтать.

Карлайл с любопытством наблюдал за мной. Несомненно, он тоже слышал все, что происходит в гостиной, хотя и не видел чужими глазами, как я.

Джейкоб прыгал настолько комично, что хихикала даже Розали. В ее голове образ радующейся Ренесми сплетался с образом вонючей собаки на привязи – игрушки, которая нравится ребенку, и которую поэтому придется терпеть. Такое презрительное отношение помогало Розали выносить присутствие пса, и сейчас мы с ней были на одной волне, как ни странно это понимать. Остальные и вовсе смеялись во весь рот, искренне потешаясь над бедным Джейком - и куда делась его ненависть к кровопийцам? Хотя нет, не над ним - все завороженно смотрели, как улыбается и хлопает моя дочь, и смеялись вместе с ней.

Я снова почувствовал укол ревности - Я должен был быть там, не он. Впрочем, теперь это вряд ли в моей власти исправить, разве что Белла не оторвет Блэку голову вместо меня. Мне же оставалось только скрежетать зубами от бессилия - сейчас, находясь в голове Ренесми и видя мир ее глазами, я особо отчетливо понимал, насколько прочна нить привязанности, протянувшаяся от нее к нему. Причинив боль Джейкобу, я причиню боль и собственному ребенку, а этого я никак не мог допустить.

Джейкоб остановился и посмотрел на Ренесми с широкой улыбкой. В его взгляде и мыслях отразилось все, что он чувствовал - всепоглощающая любовь и безграничная преданность, самоотверженность и искренность, ликование, что смог доставить девочке радость. Желание заботиться, защищать и оберегать. Готовность охотно и абсолютно безропотно стать именно тем, кого хочет видеть Ренесми. Любым: комнатной собачкой, если нужно, или заботливым братом, если понадобится… Это абсолютно чистое, беззаветное чувство заставляло его забывать о собственных потребностях - он ощущал себя среди врагов так естественно, будто уже считал себя членом нашей семьи. Конечно, иногда он чувствовал себя неуютно, особенно, когда Розали ему об этом напоминала, но все отрицательные эмоции перекрывались необходимостью быть рядом с объектом запечатления. Даже минута, проведенная вдали от девочки, причиняла боль.

Неприятно, но Ренесми чувствовала то же самое. Вот она снова захлопала в ладоши, а затем протянула к Джейкобу ручки - требовательно и нетерпеливо. Требовательность вообще была чертой ее характера, отметил я.

Все снова рассмеялись, а Джейк, счастливо улыбаясь, сделал шаг, и Ренесми перешла к нему. Она затрясла головой и издала смешной хлюпающий звук, пытаясь повторить то, что только что делал Джейкоб.

Все расхохотались, и я в том числе.

А Ренесми продолжала по-детски рычать, довольная, что у нее получается, а затем наклонилась и... укусила Джейкоба за плечо.

- А-ай!! - вскричал тот и съежился. - Ай!... Больно!

Я снова не удержался от смеха, но теперь смех вышел с оттенком злорадства. Я прочитал в мыслях Джейкоба, что такое уже не в первый раз: в отличие от моих родственников, в волке текла настоящая кровь, и Ренесми кусала его всегда, когда хотела есть. Ну, то есть, пить.

Удивительно, насколько велико было желание Джейкоба угодить ребенку. Он даже не пытался защититься. Продолжая крепко держать девочку, чтобы она не упала, он лишь пятился, смущенно вжимая голову в плечи. Абсолютно беспомощный и обезоруженный чувством, которое в нем было. Мне расхотелось смеяться.

Карлайл пошевелился, и это отвлекло меня. Он тоже улыбался и смотрел на меня со смешанным выражением - немного удивления, немного волнения, зато много понимания и радости.
- Пойду, взгляну на Ренесми, - нетерпеливо сказал он, в его глазах зажглось любопытство первооткрывателя и новое чувство: уезжая, он боялся потерять новообретенную дочь и сына, а вернувшись, обнаружил, что приобрел намного больше, чем смел надеяться. В мыслях он растерянно пробовал на вкус слово «дедушка», и это вызывало в нем смущение. И неожиданный восторг.

Я широко улыбнулся, радуясь вместе с ним. Я полностью разделял все его чувства. Днем ранее я и представить себе не мог такого.
- Она удивительная, - прошептал я с нежностью, все еще находясь мыслями внизу, в плену всеобщей эйфории, наблюдая за дочерью чужими глазами. – И очень развитая. Не забудь свои материалы для исследования, - на этом я немного нахмурился, меня мучил один вопрос, и только Карлайл мог дать мне ответ. - Она ОЧЕНЬ быстро растет! СЛИШКОМ быстро. Думаю, тебе тоже будет любопытно разобраться, почему так, - но я не мог не улыбаться, глядя на нее.

Отец кивнул, с интересом изучая мое лицо: «Похоже, он счастлив?» - с очевидным облегчением отметил он.
- Как много произошло в мое отсутствие, - проговорил он задумчиво вслух и направился к выходу, думая обо мне и обо всем, что случилось. Хотя Элис и рассказала по телефону все подробности, реальность превзошла его воображение.

Я тихонько рассмеялся ему вслед, предвкушая его первую встречу с моей дочерью - был ли хоть один человек, на кого она не произвела впечатление? Все в гостиной были очарованы ею. Как мог я думать о ней, как о чудовище? Так сильно заблуждаться? Сейчас это не укладывалось в голове. Сейчас я радовался, что судьба удержала меня от расправы над собственным неродившимся ребенком. Моя дочь стоила того, чтобы за нее бороться. А я даже мечтать не смел о таком щедром подарке: не человек, убийца, живой мертвец вдруг стал отцом.

Я криво улыбнулся, язвительно потешаясь над самим собой, и благодарно прильнул губами к горящей руке своей жены. Я вспоминал ее борьбу за девочку, я вспоминал ее мужество и терпение, ее готовность выдержать любую боль, ее способность спокойно смотреть надвигающейся смерти в лицо, и понимал, что я ничто. Все мои усилия стать лучше, чем я есть, были такими непримечательными по сравнению с неодолимым стремлением матери защитить своего ребенка. Самопожертвование, которое вдруг обрело смысл. Я смог понять ее. И, конечно, не мог простить себя. И я догадывался, что никогда не услышу ни единого упрека, ни разу за вечность, слишком Белла великодушна, чтобы помнить плохое. И, несмотря на горечь поражения, падения в собственных глазах, несмотря на стыд, который больно колол каждый раз, когда я вспоминал свои ошибки и особенно последнюю, я был счастлив знать, какое невероятное будущее нас ждет. Я позволил себе это чувство, потому что ничего другого мне не оставалось.

Я прижал ладонь любимой к своей щеке, не обращая внимания на обжигающее пламя, и с нежностью прислушивался к ее бешеному сердцебиению. Слова Карлайла развеяли мои страхи, оставалось только ждать. Я очень надеялся, что морфий помогает ей справляться, по крайней мере, мне становилось значительно легче от мысли, что ей не очень больно. Я закрыл глаза, считая удары ее сердца, и снова прислушался к тому, что происходило в гостиной.

Карлайл знакомился с Ренесми. Я читал его неуверенность, даже робость, которая быстро развеялась, едва он взглянул на девочку. С тем же рвением, что я наблюдал ранее, Ренесми протянула ручки к Карлайлу, желая изучить новую игрушку. Ее мысли и мысли моего отца в этот момент были странным образом похожи: исследовательский интерес, любопытство, симпатия. Все, улыбаясь, столпились вокруг Карлайла и малышки, а Джейкоб увлеченно рассказывал, что произошло за это время. Все в мельчайших подробностях: какая родилась, на сколько выросла, что ест, что ей нравится делать, а чего она терпеть не может. Розали и Элис ему помогали, перебивая, если он что-то упускал. В этот момент все удивительным образом сплотились, почти не чувствуя, что под одной крышей заклятые враги. Даже Розали была больше занята деталями развития Ренесми, чем тем, что ненавистный пес практически прижимается к ней плечом. Джейкоб же и вовсе не задумывался об этом, что изумляло не меньше, учитывая все, что я читал в его мыслях прежде. Джаспер испытывал невероятное облегчение от атмосферы праздника, царившей вокруг Ренесми: после стольких дней всеобщей безысходности и боли находиться рядом с вампирами, наконец испытывающими положительные эмоции, было для него как глоток свежего воздуха. До этой минуты я был так занят собой и своими переживаниями, что даже не задумывался, каково Джасперу находиться среди нас, особенно рядом со мной.

Тем временем выяснилось, что Ренесми кормят кровью, больше ничего ей не предлагали, не пришло в голову. Карлайл тут же решил, что нужно обязательно попробовать детское питание - ведь если девочка наполовину человек, незачем приучать ее лишь к одной крови. Джейкобу это очень понравилось, он кивал азартно, даже готов был немедленно проверить эту теорию. Эсми, видя зависимость Джейка от девочки и сочувствуя, вызвалась съездить в магазин вместо него. Так же Роуз рассказала, как быстро Ренесми выросла - за восемь часов, прошедших с момента ее рождения, вытянулась минимум на двенадцать сантиметров. Этот слишком быстрый рост смущал всех, не только меня одного. Сколько лет детства ей предначертано? Явно не так, как человеку. А что потом? Она так же быстро постареет? Несправедливо, если жизнь моего ребенка пролетит стремительно и закончится где-то в возрасте двадцати лет… Я не хотел даже думать о таком. Короткий срок даже для человека, для вампира и вовсе ничто. Так мало счастья…

Всего за один день девочка научилась сидеть, улыбаться, кусаться, вполне осознанно общаться и много чего еще, что другие дети постигают в более старшем возрасте. Уровень развития был самым потрясающим фактором. Особенно впечатлила Карлайла ее манера «разговора» - передача мыслей с помощью прикосновения. Он с удивлением слушал, точнее, «смотрел» новости «из первых рук» - Ренесми не отпустила его, пока не показала все, что он пропустил. Она делала так с каждым новым для нее человеком, часом ранее она то же самое терпеливо показала Эсми, когда сидела у той на руках.

Когда закончились восторги первой встречи и пересказ деталей, Карлайл тщательно замерил Ренесми, чтобы знать, чего ждать в дальнейшем. Также он взял у нее часть волоса для анализа ДНК.
- Джейкоб, - спросил он, - ваш вид ведь быстро растет, не так ли?
- Только когда проявляется ген, - ответил тот взволнованно, он тоже был обеспокоен.
- Я считаю, если генетически ваше родство подтвердится, этим вполне можно будет объяснить быстрый рост Ренесми.
- Вы думаете, док? – с сомнением и тревогой вопрошал Джейкоб. – Она все же развивается не так, как наши… - я читал его страх, такой же, как и мой – что у девочки может оказаться не так много лет жизни, как хотелось бы. Хотя в этом не было ничего личного - он думал не о себе, а переживал за ребенка.
- Вы стареете? – Карлайл продолжал расспросы, его интересовали любые подробности.
- Только если перестаем перевоплощаться…
- То есть, если ген работает, вы живете вечно?
- Да.

Карлайл кивнул, гадая и надеясь, что быстрое развитие Ренесми имеет ту же основу, что и у волков. Пока ген работает, она будет жить. Но что же будет, когда она вырастет? На этот вопрос ответа не было…

Потрясающе, как девочка легко шла на контакт - за время разговора она побывала на руках у всех членов семьи попеременно, не оставив равнодушным никого. Она влюбляла в себя окружающих с первого взгляда - это был ее особый дар, явно доставшийся ей от вампирской сущности. Весьма полезный дар, надо сказать, для дальнейшей жизни, странно только, почему этот дар действовал и на самих вампиров, вроде как он должен был действовать только на людей. Или причина крылась в том, что наполовину она – человек? Столько новых тайн, которые только предстояло разгадать. Моя дочь – полувампир-получеловек. Единственная в своем роде. Исключительная.

Когда Карлайлу рассказали про запечатление, он выслушал внимательно и с пониманием, хотя в глубине души был шокирован этим так же, как и остальные. Эта любопытная деталь существования вида оборотней так странно переплелась с жизнью смертельных врагов, вампиров, связав и тех, и других новыми, необычными, неразрывными узами. Однако, этому нашлись и неожиданные положительные стороны. Например, благодаря запечатлению, Ренесми стала неприкосновенна для остальных членов стаи. «Волк не вправе убить объект импринтинга своего собрата. Боль от этой потери станет невыносимой для всей стаи. Проступку такого рода, будь он умышленный или нечаянный, нет прощения. Волков, вовлеченных в конфликт, ждет смертельная схватка, по-другому никак», - гласил самый незыблемый из законов стаи. Подобное уже случалось, правда, давным-давно и по неосторожности. Намеренно ни один волк такую подлость не совершит.

Карлайла обрадовала открывшаяся перспектива сохранить перемирие с волками, и он попросил Джейкоба немедленно сообщить новость Сэму, чтобы у нас не возникло проблем. К моему облегчению и нескрываемой радости Розали, Джейкоб согласился и тотчас же отправился на границу с резервацией. Я чувствовал, как трудно было волку покинуть ребенка, хоть он и понимал, что здесь она в полной безопасности.

Я вспомнил себя - как проводил ночь за ночью в комнате у Беллы, не в силах оставить ее одну даже на минуту. Хоть я и убеждал себя, что охраняю ее сон, по сути это был самообман, на самом деле я физически не мог находиться вдали от нее. Я вспомнил, как мучительно мне было покидать ее, когда я был вынужден отправляться на охоту, и даже по делам семьи. Это тоже было похоже на запечатление. Интересный факт, возможно, еще одно доказательство в пользу родства вампиров и оборотней. Мы действительно были во многом похожи.

Когда Джейкоб ушел, Ренесми уже спала, утомленная всеобщим вниманием за день. Этот удивительный факт – то, что ей нужен сон, как и любому ЧЕЛОВЕКУ – заставил меня вновь терзаться ощущением вины. Как мог я думать, что она станет бессмертным младенцем, когда быстрый рост и сон еще в утробе говорили об обратном? Слепец, не видящий собственного счастья. Упрямец и глупец, считающий себя умнее других. Должно быть, я был действительно не в себе, раз не оказался способен сложить дважды два в тот момент.

Мои родственники продолжали обсуждать развитие Ренесми почти до утра. Когда подробности закончились, Джаспер приступил, наконец, к самому важному, ради чего все собрались – обсуждению поведения новорожденных вампиров, того, на что мы должны обратить внимание, чтобы помочь Белле преодолеть этот трудный период. Когда у нас были тренировки с волками, акцент сводился к тому, как убить новорожденного вампира. Теперь Джаспер должен был объяснить, как управляться с ним, ужиться под одной крышей, успокоить в случае раздражения и неконтролируемой злости.

- Новорожденные сильнее, быстрее и опаснее любого из нас, - говорил Джаспер, - поначалу преобладают лишь инстинкты - жажда, конечно, самый главный, а также инстинкт самосохранения, агрессия. - Это мы уже знали, но напоминание было не лишним.

Конечно, никаких контактов с людьми. Ренесми придется держать от Беллы подальше какое-то время, пока она не научится контролировать себя хоть немного. Запах Ренесми не был чисто человеческим, его щедро разбавлял сладкий аромат вампира, но все же в ней текла настоящая кровь, и никто не стал бы рисковать, подпуская близко новорожденную неуправляемую мать.

Я слышал радость Роуз по этому поводу - ей хотелось подольше обладать девочкой единолично. Эгоистичная, как и всегда, Розали вновь вызвала во мне злость - меня, как отца, она также не ставила в расчет. Если у нас и было перемирие, то сейчас оно имело все шансы разрушиться. Я с трудом подавил раздражение и постарался блокировать ее мысли, прислушиваясь только к Джасперу.

- Одну никуда не отпускать, - говорил он. - С ней рядом всегда кто-то должен находиться. Я буду наблюдать за ней постоянно, контролировать все ее эмоции, но вы все тоже должны быть начеку. Новорожденные подвержены очень резким переменам настроения - и оглянуться не успеете, как что-то выведет ее из себя. Это может быть совершенно незначительный повод, а последствия окажутся непоправимыми. В конце концов, кроме нас, в доме присутствуют гораздо более хрупкие существа, - он имел в виду оборотней и Ренесми. - Так что будьте крайне внимательны в своих словах, говорите медленно и осторожно подбирайте выражения, движения должны быть плавными, чтобы она не почувствовала угрозу. И, конечно, ни в коем случае не раздражайте ее намеренно, никаких провокационных вопросов и тем.
- С другой стороны, - продолжал Джаспер, - новорожденные не могут надолго сосредоточиться на чем-то одном, их легко отвлечь. Этим можно и нужно пользоваться. Мы хорошо ее знаем, нам нужно всего лишь понять, что отвлечет ее в трудный момент. Нужна какая-нибудь особо сильная эмоция, то, что при жизни увлекало ее сильнее всего. Это здорово помогло бы нам в случае осложнения.
- О, с этим я могу помочь, - встрял Эммет, коварно улыбаясь и двигая бровями, но Джаспер осадил его взглядом.
- Эдвард, ты знаешь Беллу лучше всех нас, так что тут дело за тобой. Ты слушаешь меня?
- Слушаю, слушаю, - рассеянно пробормотал я, мои мысли уже потекли в этом направлении.

Особо сильная эмоция. Что же увлекало Беллу так сильно, чтобы она не могла сосредоточиться больше ни на чем другом?

Ее разум был закрыт для меня, однако было одно средство, с помощью которого я всегда добивался от нее того, чего хотел. Воспоминание об этом заставило меня усмехнуться. Я вспомнил, как она терялась под моим очаровывающим взглядом, как вспыхивала от прикосновений, как теряла сознание от поцелуев. Глупо, конечно, думать, что эта ее реакция сохранится, когда она станет такой, как я. Ведь я уже не буду для нее таким сверхъестественно притягательным, как раньше. Такими мы выглядели для людей, но не для вампиров, не для равных. Вряд ли я смогу и впредь так же просто воспользоваться этим преимуществом. К тому же, ее разум будет полностью поглощен жаждой, другие эмоции отойдут на второй план. Но больше ничего в голову не приходило, и я решил, что для начала попробую это. В конце концов, она же останется Беллой - МОЕЙ Беллой, хотя уже и не такой хрупкой.

Увлеченный рассказом Джаспера, я не сразу обратил внимание на Элис - она сидела мрачная и задумчивая.

Я проник в ее мысли, чтобы узнать, что расстроило ее. Она перебирала в уме свои видения. Их теперь стало больше. К тому, что она показывала мне прежде - где мы с Беллой вдвоем бежим по лесу - прибавились еще несколько незначительных видений. Вот Белла, прекрасная и сногсшибательная, в платье, которое на нее надела Элис, смотрится в зеркало на себя. К сожалению, это видение было мутным, коротким, почти неуловимым. Всего лишь маленькая вспышка в сознании Элис. Невозможно было даже понять, где это происходит - здесь в доме или в каком-то другом месте. А вот Белла в смертельном прыжке за добычей - что там за добыча, я не смог разглядеть, хотя это видение было гораздо четче, пусть и таким же крохотным, как первое. А вот Белла заходит в гостиную... и тут же видение пропадает, будто отсеченное чьей-то невидимой рукой. Означает ли это, что Белла встретится в скором времени с оборотнем, и поэтому видение Элис исчезает? Разве такое возможно? Никто этого не допустит.

Элис хмурилась, так как я зародил в ее голове сомнения. Ее видения были неправильными, но продолжали появляться. Что это могло значить? Потеряла ли Элис свой дар? Или, может, нас ждет не настолько мрачное будущее, как мы себе рисуем? - думала она. Или я прав, и такого не может быть, а значит, Белла пропадает, потому что у нее нет будущего...

На этом месте я усилием воли отгородился от мыслей Элис и в испуге уставился на Беллу. Никаких изменений - она лежала абсолютно неподвижно, только напряжение ее тела выдавало возможную боль.

Я осторожно потрогал ее ладонь, отмечая, что кожа стала заметно тверже, но все еще не такая, как моя. Я приподнялся и провел пальцами по щекам, шее вниз и плечам, чувствуя исключительное напряжение ее окаменевших мышц. Я сжал ее запястья, внимательно наблюдая за выражением лица, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию. Может, она слышит, чувствует меня? Нет, никаких изменений, ни один мускул не дрогнул, не пошевелился на ее безмолвном лице. Невозможно! Ведь она должна быть в сознании!

Я с трудом преодолел панику, чтобы не позвать Карлайла. Успокойся, сказал я себе, подожди, пока пройдет действие морфия.

Кое-что все-таки изменялось - ее лицо и тело стали еще безупречнее. Я просто не мог налюбоваться ее совершенством. Исчезли все признаки перенесенных испытаний - тело без единого изъяна, кожа гладкая и ровная. Цвет - бледный, еще не идеальный, как у всех вампиров, но уже даже светлее, чем моя кожа. И, конечно, запах - я наклонился и медленно вдохнул полной грудью, не чувствуя привычного жжения в горле. Она все еще пахла моей Беллой, но ее аромат теперь разбавлялся сладковатым привкусом вампирского яда, придавая коже новый изумительный оттенок: смесь цветочно-лавандового букета с примесью меда и корицы. Потрясающий аромат - став вампиром, она будет само совершенство, невероятно притягательна. Я уже мог представить это. Я бы насладился данной картинкой, если бы она не была столь неподвижна…

То, что изменения происходят, меня немного успокоило. К тому же, я по-прежнему улавливал в ее запахе отголосок морфия - лекарство все еще было в ее теле. И я надеялся, что оно работало.

Чтобы отвлечься, я вновь прислушался к тому, что происходит в гостиной. Ренесми спала. Разговор прекратился. Все тихо сидели, чтобы не разбудить девочку, и каждый думал о своем.

Карлайл - о странных поворотах судьбы, об ожидающем его интересном исследовании. Тут же он бесшумно встал и направился в свой кабинет. Еще он думал о своем выборе и счастье, которое принес ему этот выбор. Свою бесконечную жизнь он посвятил тому, чтобы сохранить человечность в облике вампира, о большем и не мечтал. Следуя этим трудным, тернистым путем, он смог создать полноценную семью, которая теперь, благодаря завершающему штриху – появлению Ренесми - стала окончательно идеальной.

Джаспер думал о том, что ему необходимо поохотиться, потому что в ближайшем времени случай представится не скоро - со всей ответственностью он собирался посвятить все свое время и силы тому, чтобы уберечь Беллу от опрометчивых поступков. Я был ему бесконечно благодарен за его искреннюю заботу.

Розали думала о Ренесми, конечно. Она пыталась просчитать, сколько времени понадобится Белле, чтобы преодолеть жажду и научиться себя контролировать - другими словами, сколько времени у нее, Розали, на то, чтобы иметь Несси в своем полном распоряжении, прежде чем Белла заберет девочку у нее. Несмотря на эгоистичность и грубость помыслов, Розали, лишенная возможности иметь собственных детей, уже искренне привязалась к малышке, полюбила Ренесми всем сердцем. Это немного говорило в ее пользу, хотя все равно не избавляло меня от раздражения. Прояви она побольше уважения и такта, мне было бы легче с ней общаться.

Эммет скучал. Он оглядывал присутствующих, гадая, что бы придумать, чтобы развеять тоску. Но Джаспер был занят своими мыслями и вряд ли составил бы ему компанию по борьбе. А Роуз была полностью поглощена Ренесми и тоже не собиралась уделять ему внимание. В конце концов, он начал подумывать, а не заключить ли пари по поводу Беллы, и его взгляд остановился на Элис - только ее могло бы заинтересовать поспорить с ним, остальным он уже порядком надоел. Он начал прикидывать, как бы ей это предложить.

Вернулась Эсми. Она была полна энтузиазма, буквально светилась счастьем. Ее мысли были довольно сумбурны и крутились вокруг Ренесми, когда она тихонько, чтобы не потревожить сон ребенка, поставила пакеты с покупками рядом с диваном. Мама не теряла времени зря: все возможные варианты детского питания, а также кое-что из одежды, были скуплены в самом крупном детском магазине маленького городка Форкса. Наслаждаясь видом спящей девочки, Эсми присела в кресло напротив, улыбаясь Розали. Они обе любили детей слишком сильно и были сокрушены этим чувством в данный момент.

Я снова переключился на Элис. Ее мысли витали вокруг Беллы, но сейчас она думала не о видениях. День рождения. Завтра Белле исполняется девятнадцать лет.

Я взглянул на любимую - она очнется до завтра?

Элис, кажется, считала, что да. Потому что уже вовсю обдумывала подарки. В ее голове промелькнуло видение, в котором не было Беллы, но оно напрямую было связано именно с ней. Это меня заинтересовало. Оказывается, Эсми собиралась подарить нам с Беллой дом по возвращении с острова? Только подавленное настроение последних недель и мысли о смерти помешали маме и остальным завершить задуманное – отреставрировать небольшой домик в паре десятков миль отсюда, в лесной глуши.

Теперь они обе думали одновременно: Эсми прокручивала в голове образы декораций - мебель, обстановка; а Элис все это предвидела, и ее видения сменялись каждый раз, когда Эсми придумывала новый вариант. В конце концов Элис встала и подошла к Эсми, полная такого же энтузиазма, как и мама. Они начали обсуждать детали, предвкушая сюрприз.

Эсми хотела обставить дом, как на острове, где прошел наш с Беллой медовый месяц. Я почувствовал к своей приемной матери огромную благодарность за ее чуткость - по многим причинам именно такой вариант обстановки действительно мог бы стать для Беллы ПРИЯТНЫМ сюрпризом. Несмотря на то, как она относится к подаркам в целом.

У вампиров все делается быстро - зачем ждать, если заняться все равно нечем?

Обсудив детали и придя к единогласному решению, Элис и Эсми сию же секунду отправились приводить свой план в исполнение. Джаспер и скучающий Эммет с удовольствием присоединились к ним: вчетвером дело пойдет гораздо быстрее. По пути они собирались поохотиться.

Когда они ушли, стало так тихо, что даже сердцебиение Беллы и трепыхание сердечка Ренесми с первого этажа не приносило мне облегчения. Отвлекаться на чужие мысли - было моим спасением, и сейчас я чувствовал, будто остался совсем один. Ожидание и давящая тишина угнетали, возвращали думы в тревожное русло. Чтобы пресечь новую волну паники, я начал считать удары сердца своей любимой.

Через десять тысяч четыреста сорок девять ударов Карлайл, колдующий над волосом Ренесми в своем кабинете, подтвердил догадку о генетическом родстве вампиров и волков - двадцать четыре хромосомы. Это открытие уже не было таким уж неожиданным, но Карлайл увлеченно продолжил исследование.

Еще через двенадцать тысяч сто сорок восемь ударов вернулся Джейкоб.

Он был не один, с ним пришел Сэм. Я услышал их мысли задолго до их появления. Ничего угрожающего. Сэм был удивлен не меньше нашего - и запечатлением Джейкоба, и тем, что ребенок оказался, в сущности, человеком. Это было главным для него - что девочка не опасна. По поводу превращения Беллы он испытывал смешанные чувства: ему было, конечно, неприятно, что Джейкоб воспользовался своим правом по крови и дал согласие, но, с другой стороны, он был достаточно мудр, чтобы принять этот факт как возможность сохранить наш договор, не доводя дело до войны, а, значит, сохранив жизни своих братьев. Сейчас он пришел с Джейкобом, чтобы лично убедиться, что тот говорит правду, и чтобы заключить с нами новое соглашение о перемирии.

Я предупредил Карлайла об их появлении. Я не собирался спускаться. Одну Беллу я не оставлю, ни за что.

Сэму пришлось перевоплотиться, чтобы говорить. Сет зашел вместе с Сэмом и Джейкобом, Ли предпочла остаться снаружи, она до сих пор не преодолела отвращения к вампирам.

И, хотя я читал их мысли, и понимал, что Ренесми ничего не угрожает, я все равно места не находил себе от беспокойства, пока они не ушли.

Разговор закончился быстро - Сэму было в нашем доме неуютно, ему хотелось поскорее вернуться к своим. Когда договор был заново скреплен, все вздохнули с облегчением.

Сэм ушел. Сет остался здесь, они с Джейкобом прошли на кухню и весело болтали, разогревая то, что приготовила для них Эсми двумя часами ранее. Они оба вполне здесь освоились, в этом доме, и, черт подери, я стал ловить себя на мысли, что тоже начал к ним привыкать, как к членам семьи… Даже к Джейкобу. Несмотря на новые... раздражающие обстоятельства, я все еще помнил, скольким я ему обязан. Всем.