ПАРАД ПЛАНЕТ

Планета четвертая: под звездным небом (часть 5)


(часть 4)

До кафе, которое выбрала Рене, мы не ехали и десяти минут, но за это время погода успела так заметно ухудшиться, что идея взять машину уже не казалась такой уж глупой. Набежавшие черные тучи мгновенно затянули небо, и в городе стало темно. А резкий порывистый ветер лишь добавлял мрачности атмосфере. Из-за опустившихся на город преждевременных сумерек в самый разгар дня в кафе царил полумрак, придающий ему некоей томности и таинственности. А заодно скрывая его мелкие минусы и, напротив, демонстрируя невидимые при ярком освещении достоинства. Это кафе отнюдь не было придорожной забегаловкой, как можно было подумать, опираясь на снисходительную характеристику Рене, но и фешенебельным это место тоже нельзя было назвать. Хотя для такого крохотного курортного городка этот маленький ресторанчик - уровень его был все же выше, чем у простого кафе – был просто отличным. Милый, уютный, с налетом спокойной изысканности. Я был приятно удивлен обстановкой. Большой зал разделен на две зоны: обеденную и танцевальную. Одна его половина благодаря невысокому подиуму чуть возвышалась над второй. И на ней на небольшом расстоянии друг от друга были расставлены столики, каждый из которых покрывали сразу две светлые скатерти из тканей разных цветов и фактур. По углам зала стояли большие горшки с живыми цветами. Цветы были повсюду: на столах, в напольных вазах, в рисунке портьер. Красновато-коричневые стены, по верху драпированные бархатом темно-бордового цвета, с белыми квадратными светильниками разных размеров, развешанными композициями по восемь штук. И резная деревянная лестница на второй этаж. Пол устилал бежевый неворсистый ковер.
В зоне для танцев стены были светло-кремовыми с большими, во всю стену, зеркалами в массивных рамах, в которых, равно как и в черном полированном полу, отражались капельки огромной хрустальной люстры и огоньки зажженных свечей. По этой гладкой поверхности плавно скользили несколько пар.
Как только мы вошли, нас поприветствовал администратор и, назвавшись Аланом, пригласил нас следовать за ним. Ловко лавируя в лабиринте из столов, он привел нас к одному, что располагался слева от центра. Странно, что он оказался свободен, ведь ресторан был практически полон. Несколько столов пустовали, но это с учетом танцующих. Наш сопровождающий услужливо отодвинул стул для Рене, я сделал то же самое для Беллы, и сел по правую руку от нее, лицом к выходу – на всякий случай. Бокалы и приборы на скатерти призывно поблескивали в рассеянном свете свечи, а мы начали листать меню. Дамы – с энтузиазмом, а я – с обреченностью.
В меню ресторана преобладала европейская кухня. В салатах я обнаружил французский нисуаз, итальянский цезарь, тар-тар. В закусках – французские же фуа-гра и жюльен, старорусский форшмак и три вида икры. Рене проговаривала про себя названия блюд, не в силах выбрать. Я же едва сдерживал стон отвращения, лихорадочно соображая, как мне избежать очередного наказания едой. Но навязчивые мысли матери Беллы мешали мне сосредоточиться.
"Это точно съедобно? И почему в их меню нет даже картинок?"
И она снова принималась зачитывать. А мне оставалось лишь вторить ей: консоме, луковый суп… лазанья, паэлья, черные тальятелле с трюфелями в сливочном соусе… энсаймада, флан, тирамису…
Цены в ресторане соответствовали антуражу и заявленным блюдам, а Рене этого явно не ожидала. Она, как и мы, была здесь впервые. Я понял это сразу, как только мы вошли - по ее беззвучному возгласу и изучающему взгляду, которым она окидывала интерьер. Ей просто захотелось шикануть перед дочерью и ее молодым человеком, а о последствиях она не задумывалась. Впрочем, как обычно.
"Дорого мне обойдется желание выпендриться!.. И черт меня дернул потащить их сюда, а не к Бену. Ну ладно, чего уж… Сохраняй лицо, Рене Хиггинботэм. Парой сотен баксов больше, парой меньше… Последний раз, что ли…"
Она усмехнулась и, наконец, определилась.
- Белла, закажи мне нисуаз с тунцом, - она имитировала французский акцент, - и жюльен из белых грибов. Десерт я выберу позже.
- А почему я? – удивилась Белла.
Ей было неуютно в этой немного вычурной обстановке, и не хотелось привлекать к себе излишнего внимания.
- Потому что мне нужно отойти, - она понизила голос до шепота, - в дамскую комнату. Ненадолго. Если никто не возражает.
Она широко улыбнулась дочери, потом мне, и удалилась.
- И зачем она нас сюда притащила? – раздосадованно воскликнула Белла почти то же самое, что и ее мама минуту назад.
- Не переживай. Все нормально. Я сделаю заказ за тебя, - я тепло улыбался ей, желая хоть немного приободрить.
Или хотя бы попробовать.
Но она тут же засуетилась.
- Эдвард, тебе вовсе необязательно сейчас что-нибудь есть. Мы можем сказать ей, что у тебя… - ее глаза забегали в отчаянной попытке придумать какую-нибудь подходящую отговорку. – Ну не знаю… живот разболелся!
Я засмеялся.
- После завтрака, приготовленного ее собственными руками? - покачал головой. – Этого твоя мама мне точно не простит. Мои шансы завоевать ее расположение и без того не очень велики, зачем же усугублять?
- Зря ты так думаешь, - Белла закусила губу.
И я понял, что попал в самую точку.
- О чем вы с ней говорили на прогулке? – осторожно спросил я.
Она опустила глаза. – Да ни о чем таком. Она о Филе рассказывала, хвасталась его успехами в школе. Его команда, представляешь, вышла в плейофф, впервые со дня ее основания!
- Я очень рад за Фила. И за Рене тоже, - искренне сказал я, накрыв ее ладонь своей. – Белла…
- Эдвард, - поспешно перебила она меня. – Сейчас важнее придумать, как тебе отвертеться от еды.
- Только не ценой шаткой симпатии Рене. Я с аппетитом поедал ее стряпню и без устали нахваливал кулинарные таланты, не для того чтобы все разрушить заявлением о внезапном несварении желудка, - от этой фразы я невольно скривился.
Белла фыркнула. – С комплиментами ты явно перестарался. Но выглядел правдоподобно. Я почти поверила. И все же, Эдвард, я не могу смотреть на твои страдания. Из-за них у меня самой кусок в горло не лезет. Пожалуйста, давай…
Но договорить она не успела. Уверенной поступью ледокола к нам двигалась ее мама. И не одна…
Занятый разговором с Беллой, я не следил за Рене по ее мыслям, да и учитывая, куда она отправилась, это было, по меньшей мере, неэтично. Поэтому я блокировал ее мысли. И сейчас с настороженностью наблюдал, как она, победно улыбаясь, ведет к нашему столику какую-то женщину.
"Как только Мими Спенсер увидит Эдварда, она лопнет от зависти. Ее ненаглядная дочурка вышла замуж за какого-то облезлого продавца-консультанта из Айовы, а в моем доме поселился сам Аполлон!"
Мне нестерпимо захотелось стать невидимкой. Судя по всему, меня ожидали смотрины. Уж лучше запихнуть в себя тарелку фуа-гры.
Рене остановилась рядом со мной, будто сознательно загораживая меня от своей спутницы.
- Мими, это моя дочь Изабелла. Белла, это Мириам Спенсер, моя школьная подруга.
"Подруга-то подруга… Но столько лет не виделись…" Внутренний голос жгучей брюнетки с ярким, но не отталкивающим, макияжем был тягучим, с легким южным акцентом.
- Добрый день, Изабелла. Приятно познакомиться с тобой, - незнакомка приветливо улыбнулась.
- Взаимно, - кивнула Белла в ответ и автоматически поправила гостью. – Просто Белла. Пожалуйста.
- Хорошо, - быстро согласилась миссис Спенсер.
- Мы не виделись с ней со школы, и недавно случайно встретились в мегасторе в Джексонвилле. Они с мужем живут в городе. А на побережье у них летний домик, - выкладывала Рене все, что знала о своей подруге, смущая ее своей откровенностью. – Теперь мы иногда обедаем вместе, но я совсем не ожидала увидеть ее здесь.
- Мы частенько бываем в этом ресторанчике. Тут отличный сервис, и хорошая кухня. Я не знала, что и ты любишь это место.
Рене чуть заметно покраснела. – Да нет, - промямлила она, но быстро овладела собой. – Не то чтобы уж очень люблю. Так, иногда…
"Уф… Пора спасать положение".
Я внутренне напрягся и глубоко вздохнул. Мой выход…
- А это Эдвард, друг Беллы, - голос Рене был торжественным, будто она объявляла со сцены появление Нобелевского лауреата.
Или одного из ведущих моделей дома Кельвин Кляйн.
Нацепив на лицо самую доброжелательную и в то же время самую скромную из арсенала своих улыбок, я смотрел, как миссис Спенсер поворачивается в мою сторону и замирает, в изумлении распахнув глаза и приоткрыв рот. Это выражение я видел уже тысячу раз на лицах других женщин, впервые увидевших меня или Карлайла, или любого из моих братьев, но никак не мог к нему привыкнуть. Я знал, что внешняя красота вампиров ослепляла, и порой - по необходимости - бессовестно пользовался этим козырем, но все остальное время стыдился своей привлекательности. Я не стремился к всеобщему восхищению и поклонению. И желал, чтоб мою красоту видела только Белла. Только для нее я хотел быть самым красивым, самым лучшим. Единственным.
"О, мой Бог!" Ее мысли не отличались оригинальностью.
Не далее как вчера то же самое прокричала у себя в голове Рене, которая сейчас с интересом наблюдала за реакцией своей давней приятельницы на "живого Аполлона".
"Да! Да! Согласна, он умопомрачителен. А ты еще неплохо держишься, Мими". Радостно хихикала про себя мама Беллы.
"Этот парень идеален. Само воплощение красоты и… бьющей через край сексуальности. Он само совершенство! Где Белла его нашла? Он, должно быть, нереально горяч… Эти губы… А эти черные дьявольские глаза!.."
Немая сцена подзатянулась, а я готов был провалиться сквозь землю. Я видел, как покраснела Белла, видел, что она тоже чувствует себя неуютно во время этой продолжительной паузы, и видел, как едва не хлопает в ладоши Рене. Выигрышу в лотерею она вряд ли радовалась бы сильнее. Я уже было подумывал удрать в туалет, но молчал, подозревая, что от звуков моего голоса чересчур впечатлительная барышня и вовсе потеряет сознание.
Но уже в следующую секунду я был счастливо спасен.
- Миссис Спенсер, мама, чего вы стоите? Присаживайтесь, будем делать заказ, - ее голос заметно дрожал, а щеки пылали, но никто, кроме меня, не обратил на это внимания.
- Ох, нет, - спохватилась новая знакомая. – Я тут не одна. Меня ждут. Мне пора. Не хочу вас стеснять. Была рада познакомиться, Белла, – она говорила суетливо, спотыкаясь после каждой фразы. – Эдвард…
Она сделала паузу, а я криво улыбался, стараясь не смотреть на нее.
- …буду рада встретиться вновь…
"… и, желательно, наедине, красавчик"…
Я коротко кивнул и украдкой взглянул на Беллу. Она и вовсе стала пунцовой. А Рене поцеловала подругу в щеку и помахала ей рукой, пообещав созвониться с ней на следующей неделе.
- Так почему вы до сих пор ничего не заказали? – спросила она, плюхнувшись на стул и одновременно подзывая рукой официанта.
- Добрый день. Я – Сукре, и готов обслужить вас, - парень вытянулся рядом с Рене.
Она повторила ему то, что выбрала и взглянула поочередно на нас с Беллой.
- Капрезе, феттучини маринара и шоколадный пудинг, - перечисляла, не торопясь, Белла, давая мне время на то, чтобы придумать отговорку.
Я улыбнулся ей.
- Ну а ты, Эдвард, на чем остановился?
Я облизал губы и сказал: - Я решил воздержаться от обеда. Если позволите.
- Да? А почему? Тебя что-то беспокоит? Или тебе не нравится ресторан? - не давая мне сказать, Рене задавала все новые вопросы. - Мы можем пойти в другой.
Наш официант дернулся всем телом, но мужественно удержал на лице начавшую было сползать улыбку.
- Нет-нет, все нормально, - заверил я их обоих и, вовремя вспомнив о недавнем разговоре с Беллой, который мы вели во время перелета из Сиэтла, принялся самозабвенно врать. - Просто я не очень хорошо переношу перелеты. В самолетах меня всегда укачивает, и последние несколько часов до вылета я стараюсь ничего не есть, чтобы не провоцировать... – я замялся, не в силах произнести это слово за столом.
- Тошноту? Я понимаю, - кивала головой миссис Дуайер. – Тогда, может, по коктейлю?
За годы вампирского существования я ни разу не пробовал алкоголь, и не знал ничего о его воздействии на наши механизмы. Поэтому экспериментировать отказался. – Думаю, не стоит рисковать.
- Понимаю, - снова сказала Рене и, повернувшись к дочери, подмигнула ей. – Мохито, Танго или кровавую Мэри?
Белла бросила на меня быстрый взгляд.
- Не знаю. Можно, но только что-нибудь не очень крепкое.
Рене взглянула на Сукре, тот торопливо предложил: - Могу порекомендовать коктейль "Вивальди". В нем немного шампанского и чуть-чуть грушевого бренди.
Белла согласно кивнула. Так же кивком ее мама отпустила переминающегося с ноги на ногу официанта.
- Эдвард, так на чем мы остановились? – голос Рене снова атаковал меня.
До скрипа сжав зубы, я растянул губы в улыбке. – Мы говорили о моих сестрах.
- Точно! Ты рассказывал, что… Розали?.. – она вопросительно приподняла брови.
Теперь пришла моя очередь кивать.
Довольная тем, что правильно запомнила имя моей старшей сестры, миссис Дуайер продолжила. - Что Розали в прошлом году стала королевой выпускного бала.
- Да, верно. Вместе с моим братом Эмметтом. Они…
- С ними трудно конкурировать, - Белла поспешила прийти мне на помощь и увела разговор в сторону. – Мам, лучше ты расскажи Эдварду о своем чирлидерском прошлом.
- Ой, да что там рассказывать, - отмахнулась от нее Рене, но глазки у нее сверкнули, и мгновение спустя она уже тараторила. – Вообще-то я была капитаном команды. И это место далось мне ой-как нелегко. В нашей школе была одна такая королева, Серена Рейнольдс, и, разумеется, капитаном была именно она. Ну а мы с Мими решили, что хватит уже ей господствовать в школе, пора поставить выскочку на место. План был шикарный! Мы разрабатывали его…
Я отключился от ее болтовни, продолжая улыбаться, кивать и время от времени восхищенно таращить глаза. Может, и невпопад, но я был почти уверен, что Рене не обращала на меня особого внимания. Ей было важно, что я ее слушаю. А я был благодарен Белле, что спасла меня от продолжения исповеди. Я успел рассказать ее маме почти все составляющие нашей легенды. Еще пару минут, и байки бы просто закончились.

Рене болтала без умолку на протяжении всего обеда, прерываясь лишь на то, чтобы выпить, проглотить пару ложек заказанных ею блюд и поинтересоваться у Беллы, нравится ли ей здешняя еда. Поведав во всех подробностях о своем школьном детстве, она переключилась на наши скорые экзамены и выпускной. Белла что-то отвечала ей. Рене клятвенно обещала приехать на вручение дипломов. Просила дочь еще раз подумать над поступлением в любой из университетов Флориды, сокрушаясь, что если Белла уедет на Аляску, то видеться они станут еще реже.
Я в их разговор не вмешивался, но если ко мне обращались, старательно поддерживал видимость полноценного диалога, с нетерпением ожидая, когда же этот странный обед закончится.

Спустя полтора часа Рене попросила Сукре нас рассчитать, а я с заметным облегчением вздохнул. И настоял, что должен сам заплатить по счету. Рене сопротивлялась, но не очень охотно. И с удовольствием записала в свой собственный список моих достоинств еще один плюс.
Наконец, мы вышли из уютного тепла ресторана на сумрачную улицу, и поехали домой.
Волшебные выходные во Флориде закончились.
Как и все в этом непостоянном мире.


Вернувшись в дом Дуайеров, мы стали поспешно собираться. Рене суетилась, складывая в изъятую из уже знакомой мне кладовой потрепанную дорожную сумку сделанные накануне покупки. В процессе упаковки вещей не упуская возможности разворачивать их, придирчиво рассматривать, прикладывая то к себе, то к Белле – и даже я не избежал этой участи, когда она нахлобучила на меня шляпу, – вновь и вновь задавая дочери один и тот же вопрос: а, может, все-таки примеришь?
Белла морщила нос, выражая свой – поначалу нерешительной, но после третьего раза уже категоричный – отказ. И ее мама, в конце концов, признала поражение и отступила, недовольная отсутствием у ее ребенка интереса к обновкам. Дальнейшие сборы проходили почти в абсолютной тишине.

Когда сумки были собраны, пришло время родительских наставлений. В этом Рене не отличалась от большинства. Усадив Беллу на диван, она принялась давать ей указания. Стандартный набор: присматривай за отцом – он у нас хоть и шеф полиции, но начисто лишен самостоятельности; (и в то же время) слушайся папу – он хоть и сам еще ребенок, но тебя очень любит и беспокоится; хорошо учись – мы и так тобой гордимся, но твоим успехам радуемся как своим, не разочаруй нас; одевайся тепло – в вашем этом Форксе зимой и летом сезон вечной мерзлоты и слякоти; поздно не гуляй… далеко не заплывай… и веди себя "ха-ра-шо"!
Белла энергично кивала, обещая соблюдение каждого из перечисленных пунктов.

Я наблюдал за ними с легкой улыбкой. Потому что Рене совсем не выглядела строгой матерью, хоть и очень старалась произвести нужное впечатление. Ведь какими бы наивными ни были наши родители, какой бы методики в воспитании они ни придерживались, какие бы модели поведения с собственным ребенком ни выбирали, они никогда не перестают быть родителями. Это сродни инстинкту, и он есть у каждого. Пусть даже и в микродозе. И Рене не была исключением, хоть и позиционировала себя как демократичный родитель. Даже не позиционировала, а просто не умела по-другому. Но ничего же не мешает ей начать… или хотя бы попробовать.
Я смотрел за ними, устроившись неподалеку, возле лестницы, и облокотившись на перила. Но до конца отыграть роль стороннего наблюдателя за их разговором мне не удалось. Рене сделала меня его участником. Что стало для меня полной неожиданностью. Закончив свое выступление и убедившись, что дочь все поняла и усвоила, миссис Дуайер отправилась наверх. Проходя мимо меня, остановилась, вперилась внимательным взглядом, заставившим мою гортань судорожно сократиться, и тихо-тихо сказала: - Береги ее, Эдвард. Я надеюсь на тебя.
Я выдержал ее пристальный взгляд, стараясь выглядеть спокойным и уверенным.
- Сделаю все, что в моих силах, - искренне сказал я чуть сиплым голосом.
Рене продолжала сверлить меня глазами, я отвечал ей, не отводя взгляда. Наконец, она кивнула и, мне показалось, хотела еще что-то добавить, но передумала – мотнула головой и отвернулась. В следующую секунду она уже поднималась по лестнице на второй этаж.

Международный аэропорт Джексонвилля в этот ненастный воскресный день буквально кишел людьми. У входов в терминал для внутренних рейсов стояли автобусы с группами студентов, школьных команд, направляющихся кто куда. Одни - на соревнования студенческих лиг, другие - на организованную экскурсию в Диснейленд, а третьи возвращались после уикенда в Нью-Йорке. Их сопровождали чересчур деятельные, суматошные родители, преисполненные достоинством тренеры или же серьезные из-за груза возложенной на них ответственности преподаватели.
Из-за огромного количества голосов, разнообразия языков, множества наречий и обилия прочих звуков аэропорт жужжал как старая электробритва. Люди сновали туда-сюда по коридорам и эскалаторам, налегке или с объемным багажом, нечаянно задевая друг друга или намеренно толкая. Нигде так не чувствуется аритмичный пульс человечества, как в переполненном аэропорту.

Выйдя из машины на многоуровневой стоянке, мы втроем вошли в гудящий улей и почти бегом последовали к стойке регистрации. Я ничуть не удивился, что из-за необоснованной суетливости Рене мы выехали слишком поздно, да еще на выезде из города угодили в трафик. Регистрация на наш рейс заканчивалась уже через десять минут, а нам еще предстояло пробежать из одного конца терминала в другой, к стойке номер тридцать два. Получив посадочные талоны, мы дружно припустили к своему выходу.
Быстрым широким шагом я шел впереди нашей маленькой процессии, неся в одной руке оба наших рюкзака, а в другой – сумку с подарками Рене. Не только Белле, но и Чарли. Мои спутницы еле поспевали за мной, но выбери я более медленный темп, мы могли попросту не успеть до окончания посадки.
Размышляя о своих действиях на случай, если мы все же опоздаем к закрытию ворот, я в то же время наслаждался атмосферой, царящей в здании аэропорта.
Если посмотреть на него со стороны, то аэропорт – это громадная, безликая, недоступная груда бетона и штампованного металла. И километры ровного исчерченного белыми и желтыми линиями асфальта. А с другой стороны, аэропорт – это гнездо для многотонных железных птиц, провожающее их в путешествие по необъятному небу долгим взглядом бликующих на закате окон, и распахивающее им свои объятия в любое время дня и ночи. Или же аэропорт – это слаженная работа бесчисленного количества людей, для которых он измеряется часами работы, десятками тысяч пассажиров, тысячами тонн грузов и сотнями самолетов. Или же залами ожидания, стойками регистрации, телескопическими трапами, взлетно-посадочными полосами…
Но самое главное, аэропорт - это место, где встречаются и расстаются, провожают и с нетерпением ждут. Место, которое приближает тебя к дому, к маме, к любимому, или же удаляет от них, разлучая навсегда. Место, где сбываются мечты и рушатся надежды. Место, дающее одним путевку в будущее, а у других отнимающее смысл жизни. Место, с которого все начинается, и где ставится финальная точка. В любом случае, аэропорт – это центр людских эмоций. С показной стерильностью его облика контрастируют и радость, и грусть, и надежда, и предвкушение, и горечь, и… слезы нестерпимого счастья.

Добежав до выхода за минуту до окончания посадки, мы стали прощаться. Глядя на то, как Белла с мамой обнимаются и обмениваются традиционными при расставании фразами, я понял, что мне будет немного не хватать искренней и такой бесшабашной Рене.
Она раскрыла мне свои объятия: - Эдвард, спасибо, что привез мне мою дочь. Я была рада снова увидеться с тобой. И мы с Филом приглашаем тебя приехать к нам еще раз. В любое время.
В глазах ее стояли слезы. Я знал, что они были вызваны расставанием с дочерью, но все равно был растроган. И чтобы не выдать волнения дрожью в голосе, молча кивнул.
Миссис Дуайер в последний раз поцеловала дочь и подтолкнула нас обоих к выходу.
Идя по рукаву, Белла несколько раз оборачивалась и махала маме. Вторая ее рука покоилась в моей ладони. Когда мы сели, моя девочка положила голову мне на плечо и закрыла глаза. Я поцеловал ее в макушку и смахнул со скулы одинокую слезинку.
- Ты еще увидишься с мамой, Белла. Я обещаю.
Она ничего не сказала, да я и не требовал ответа. Осторожно поглаживая ее по голове, я повернулся к окну.

Вскоре двигатели загудели, массивная машина начала движение по своей полосе. Проехав по территории аэропорта полукруг, самолет на некоторое время замер, шум моторов все усиливался, двигатели набирали обороты, и махина побежала вперед. Все быстрее и быстрее, пока, наконец, шасси не оторвались от земли и не спрятались под закрылками.
Я смотрел на исчезающий внизу город.
Мы летели домой.

---

ну вот мы и покинули Джексонвилль...
прошу прощения у всех, кто хотел подзадержаться на юге и радуюсь вместе с теми,
кто ждал возвращения в милый сердцу вечно пасмурный Форкс

***

хочу сказать СПАСИБО замечательным Леночке и Танечке
за неоценимую помощь,
за потраченное на меня время,
за то, что любят эту историю не меньше меня
((без вас я бы до сих пор топталась на первой главе))