Глава 11. Ярче солнечного света. Часть 1.

Белла.

- Поставь на место, Каллен! – зарычала я, запрыгивая на диван и направляя на него пистолет. Водяной (к счастью или к сожалению, я пока не определилась).
- Но, но, но, поменьше резких движений, мамаша! – ответил он, выставляя руки вперед, в одной из которых была туфелька от Джимми, а в другой сапожок от Прада.
- Хватит называть меня «мамашей», - завизжала я и в сердцах, вместо того, чтобы нажать на курок кинула в моего бедного парня саму игрушку. К слову сказать, она была довольно тяжелой. И, конечно, Эдвард был не в курсе, что от папочки полицейского мне по наследству досталась охренительная меткость, иначе бы он не стоял и не улыбался во всем тридцать два, а все-таки пригнулся.
- Ауууч! Белла… - туфелька и сапожок с шумом вывалились из рук мужчины на пол, куда присел и он сам.
Мои глаза округлились от страха, а внутри все сжалось, и я побежала к нему, присев рядом и пристально изучая место, куда угодила злосчастная игрушка, то бишь лоб. Эдвард морщился и словно маленький мальчик никак не хотел убираться ручку от ушибленного места, насупившись и смотря в пол. Щечки красные, губки бантиком, ребенок, ну, что тут скажешь?
- Эдвард? Эдвааард… Ну, простииии… - протянула я самым сладким из своих голосков. Я знала, что на него это подействует, и его голова дернулась, уже почти поднимаясь. – Ну, я не специально. Тебе очень больно? Давай поцелую?
Понимая, что проигрыш близко, он сильнее прижал руки ко лбу и закачал головой из стороны в сторону.
- Ты не будешь носить эти каблуки, - прошипел он.
Вот засранец, решил сыграть на моей оплошности.
- Ты не будешь называть меня «мамашей»!
- А ты скакать по диванам!
- А ты… - я была готова продолжить чем-то таким заковыристым, но он поднял голову и вид его смеющихся, переливающихся зеленью глаз настолько меня захватил, что я просто потеряла дар речи.
- Обещай мне, что будешь осторожна. Всегда, - сказал Эдвард, пододвигаясь ближе и обхватывая меня своими сильными руками. Его большие сильные ладони поддерживали меня за поясницу, передавая свое тепло мне и нашему ребенку.
- А ты…
- Белла, - на его лице появилась эта чертова улыбочка, а на лбу все еще алело место от удара.
- Хорошо, - сдалась я. – Но ты не будешь называть меня мамашей, и делать это снова.
- Что? – невинно спросил он.
- Очаровывать меня и добиваться этим всего чего захочешь, - ответила я, закатив глаза, уже собираясь вставать. Но он, казалось, и не помышлял о том, чтобы отпустить меня.
- Разве я делаю это, - тихо и мягко спросил он, - Белла, мамочка?
- Ага, - безвольно пискнула я, с благодарностью опустив голову к нему на плечо и вдыхая терпкий аромат его туалетной воды. Я быстро пробежалась пальчиками по его спине, сожалея только о том, что чувствовала шерстяной пуловер, а не гладкую кожу и мускулы его спины, затем по шее и наконец, добралась до волос. Они были густыми, тяжелыми и немного сальными на ощупь, от городской пыли, даже сейчас, зимой.
Эдвард не стал сопротивляться, переместив одну из своих ладоней мне на щеку и мягко поглаживая её большим пальцем. Теплое, мягкое, нежное, что-то, что дарило радость, заставляя внутри все сжиматься от счастья и одновременного страха потерять это чувство.
Комфорт. Вот что это было еще. Так или иначе, мне казалось, что пройдет время, и мы начнем находить друг в друге недостатки. Иногда они могут прятаться, но чаще всего люди нетерпимы, поэтому хватало и нескольких дней, чтобы обнаружить подводные камни. И пусть прошло мало времени, пусть у нас было всего лишь несколько дней и ночей, но чувство, того насколько все было реально и правильно, уютно, меня не покидало. Надеюсь и его тоже.
Рука Эдварда передвинулась мне на шею и потянула то себя, немного запрокинув, и теперь он снова смотрел мне прямо в глаза. Через них – в душу. Я старалась дышать, частыми короткими вздохами, только так сохраняя спокойствие и выдержку рядом с ним. Но его глубокие вздохи и горячее дыхание, опаляющее мои щеки, этому не помогали. Как же это называется?
Так нежно.
Так хорошо.
Так правильно.
Так комфортно.
Так, словно мы создан друг для друга.
Внутри все переворачивалось и танцевало, когда он сжал своими зубами мою нижнюю губу и немного потянул. Я застонала от нахлынувших ощущений, и готова поспорить, что если бы у меня в этот момент спросили мое имя, я бы вряд ли нашла что ответить. Наши губы двигались синхронно и неспешно, словно были созданы для этого. Идеально. В такие моменты для меня время не просто останавливалось, его не существовало, теряло свое значение и истину где-то,… где его, Эдварда, еще не было со мной рядом, в моей жизни, в моей квартире, в нашем ребенке.
Почувствовав, наконец, острую нехватку кислорода, и как следствие сильное головокружение я оторвалась от него и он застонал.
- Без тебя так тоскливо, знаешь?
- Возможно,… я понимаю, о чем ты, - честно призналась я, и с его помощью все-таки поднялась на ноги.
- Белла, мне очень жаль, но… я правда не мог приехать раньше, - Эдвард снова принялся оправдываться.
- Послушай, смени пластинку. Я все понимаю, - и я не обманывала его, хотя то, что это был первый наш совместный вечер с тех пор, как я покинула его тем утром, было так печально. Мне хотелось видеть его чаще. Чувствовать, прикасаться, говорить, видя как на его лице меняются выражения, как он смеется или грустит, слышать его голос в живую, а не искаженный сотовой связью, все время, опасаясь перебоя в сети, особенно сейчас под Рождество. Хотя говорить с ним по телефону было тоже довольно забавно.
Но…
Дела. Много разных дел, которые следовало урегулировать, которые были заброшены. Не то, чтобы я сильно волновалась, но в тот момент, после звонка Алекса они обрушились разом, целой лавиной, и у меня не было возможности решать их дома, поэтому я сменила место дислокации с уютного домашнего кабинета, на рабочий офис. Это было практично, удобно и еще не так уж тяжело, хотя к семи-восьми вечера я не чувствовала ног, и нужно признать, что впервые за последние четыре года, предпочла своим любимым секси-шпилькам балетки или сапожки на тонкой сплошной подошве.
Эдвард был занят не меньше моего, и усталость скользила в его голосе каждый раз, когда он звонил мне, или когда я звонила ему. Он старался не показывать этого, но собственно кто он такой, чтобы пытаться обвести меня вокруг пальца.
Почему? Если бы я могла ответить… Было чувство, что я знаю его столько времени… Дольше чем почти три месяца, гораздо дольше, чем три года, несоизмеримо дольше, чем три столетия… или жизни.
Через три дня, он впервые прислал мне цветы. Прямо в офис. Это был не напыщенный букет из n-го претенциозного количества кроваво-алых роз. Я не люблю розы. И еще… От запаха лилий у меня болит голова. Хризантемы – милые цветы, но их мне дарил Джим, а после его измен они для меня тоже умерли. И я знаю, все это хреново и не правильно, ведь, чтобы я тогда не увидела перед собой, должна была понимать, что Эдвард хотел просто порадовать меня, но, черт возьми. Это были герберы. Они были такие большие и яркие. Оранжевые, желтые, красные… Краски ушедшей осени. Нашей осени. Официально, герберы теперь мои любимые цветы. К цветам прилагалась записка:

Я не знала, с чего он это взял, я не рассказывала ему про сон и про свое предчувствие, но была бесконечно счастлива. В ответ на его жест, я послала ему упаковку конфет. Это была его самая главная тайна. Жуткий, невозможный сладкоежка. На полках в его кухне я обнаружила десятки упаковок всевозможного (безусловно, дорогого, лучшего) шоколада, конфет, печений, кексов, рулетиков, и три ведра шоколадного мороженого в морозилке. Серьезно! Я начинаю сгорать от черной зависти, потому что его тело… оно молчит, как партизан, ничем не выдавая, что его хозяин тоннами потребляет углеводы.
Пять вечеров подряд мы продолжали созваниваться, разговаривать о том, что произошло за день, о том, что предстояло дальше… молчать… дышать… шутить. Он всегда был рядом. Я чувствовала, почти физически, как он прикасается ко мне, как его дыхание опаляет мою кожу, а мягкие губы оставляют на ней раскаленные следы, и заставляют мой невыносимо болтливый рот заткнуться. Чувствовала и еще больше скучала по этим ощущениям.
И вот, сегодня, Эдвард позвонил в мою дверь (предполагается, что адрес ему подсказала эта беззастенчивая сводница – Элис). Увидеть его на пороге, уставшего, с небольшими, но все-таки заметными кругами под глазами, нагруженного несколькими пакетами с едой было неожиданным и всепоглощающим ощущением счастья. Услышав его неуверенное: «Устал ждать, когда ты сжалишься и пригласишь меня, поэтому пришел сам. Надеюсь, не выгонишь?» - я чуть не бросилась к нему на шею. Вместо этого, схватив за руку, просто втащила внутрь, а закрыв за собой дверь, точно знала, что хоть на несколько дней, но ему придется прописаться у меня.
- О чем ты задумалась, красавица? – спросил Эдвард, прерывая воспоминания о начале сегодняшнего вечера.
Я посмотрела на него, потом перевела взгляд на герберы, стоявшие на прикроватной тумбочке, и улыбнулась еще шире.
- Почему герберы?
- Не знаю… Наверно мне показалось, что они яркие и открытые, полны жизни и солнца, точно как ты.
- Спасибо, Эдвард.
- Белла, я…
- Нет. Послушай, мне не нужны твои заверения о том, что ты это сделал, потому что я этого заслуживаю и все прочее. Просто, спасибо. Я никогда не получала цветов прекраснее, чем эти.
Он закрыл глаза, ухмыльнулся, покачал головой, и, в конце концов, снова посмотрев на меня, ответил: - Пожалуйста, Белла. – Ну, наконец-то! – Я никогда, действительно никогда не дарил цветы с таким удовольствием.
Черт!
- Ты не исправим, Каллен!
- Я знаю, - хихикнул Эдвард.
- Думаешь, что ты самый умный?
- Да, мамочка.
- Ты, очень… очень плохой мальчик, Эдвард, - промурлыкала я, расстегивая его рубашку, пробегаясь своими ноготками по его груди.
Его пальцы скользнули к краю моей домашней футболки, и стали медленно поднимать её вверх. Я с удовольствием предоставила ему возможность сделать это, и была в крайне степени удовлетворена, когда с его губ сорвалось совсем не печатное выражение.
- Что это, черт возьми? – спросил он, мягко, словно к хрусталю прикасаясь к черному кружеву. – Я никогда не видел ничего более сексуального. Где ты его… Это комплект? – его глаза расширились и потемнели. Я снова хихикнула и кивнула. – Вот дерьмо. Мне кажется, Вы пытаетесь соблазнить меня, мисс Свон.
- Тебе не кажется, Эдвард. Так что перестань рассуждать, и поцелуй меня… снова… сейчас.
И мне не пришлось просить его еще раз.
Это была наша ночь, после эмоционального, сексуального и душевного голодания. Не шелковые, а сатиновые простыни и наволочки. Не его, а моя кровать. Разбросанная на моем полу наша одежда, и несколько пар дорогой итальянской обуви из лучших бутиков Америки и Европы. Но это было не важно. Мы были вместе. Мы занимались любовью. И я любила его. Каждой клеточкой своего тела, каждым движением, каждым вздохом, стоном, прикосновением…

***

Утром я проснулась раньше Эдварда.
Он такой очаровательный ребенок. Совершенный, милый, и невозможно оторвать глаз, когда он немного посапывает и пытается найти своей рукой то, что у него отобрали. Еле сдержав рвущийся смешок, я подсунула ему Банни, свою любимую обезьянку, которую мне подарил Эммет, года два назад на день рождения. Эдвард с удовольствием схватил её и прижал к себе, крепко, словно пытался защитить самое большое и дорогое сокровище в своей жизни.
Может быть, так и было? Да нет, глупости. Все дело в ребенке, ну и, безусловно, я ему нравлюсь. Ничего больше. Никакого подтекста. Никаких фантазий. Но он предложил стать его девушкой. Я чертовски запуталась в том, что чувствовала к нему. Остановись пока не поздно, Белла. Год еще не закончился. И все это так глупо… Аргхх…
- Ты выглядишь как самый прекрасный ангел, - я услышала мягкий соблазнительней голос. Его большая ладонь накрыла мою, и по телу пронеслись мириады мурашек. – Ангел мщения, - добавил он, уже боле серьезно, садясь рядом со мной. – Я тебя чем-то обидел, Белла?
- Нет, - я покачала головой, стараясь улыбнуться.
- Херня. Ты совершенно не умеешь врать, - он с силой развернул меня к себе и заставил посмотреть прямо в глаза. Я поморщилась. – Что случилось?
- Не стоит применять ко мне физическую силу с утра, только потому что мне захотелось погрустить, - ответила я, положив ладони к нему на руки и с благодарностью осознавая, что он, не сопротивляясь, отпустил меня.
- Прости, - Эдвард обнял меня, прижав к своей груди. – Я иногда редкостный осел, все-таки. Я все испортил, и…
- О, заткнись немедленно, ладно? Все, хорошо.
- Но…
- Я серьезно, Эд, если не перестанешь, то следующую ночь проведешь в обнимку с Банни.
- С кем?
- С моей любимой обезьянкой. Смотрю, вы уже подружились, - я кивнула на игрушку, лежащую на подушке.
Мужчина расхохотался.
- Ты неподражаема, мамочка.
Я уже было хотела выдать очередную тираду, но не смогла, потому что мне пришлось срочно ретироваться в ванну и пережить очередной приступ токсикоза. Дверь, естественно я закрыть не успела, поэтому Эдвард, словно храбрый рыцарь, тут же примчался на помощь спасать меня из ужасающей пасти унитаза.
- Белла, что я могу… - его слова были прерваны звуками моей новой рвоты.
- Уйди, - все, что смогла ответить я.
Но он был гораздо более упрямым. Не удивительно, я знала, что он останется еще до того, как просила об этом. Спустя несколько минут, Эдвард подхватил меня за талию, наконец-то отпустив волосы, и подвел к раковине.
- Я справлюсь, Эд, - прохныкала я, опираясь на полочку, пока он включал кран. – Это так унизительно. Ты не должен был это видеть.
- Для такой умной девочки ты произносишь невероятное количество глупостей за такой короткий промежуток времени, Белла.
Он нашел заколку, и собрал мои волосы в пучок на макушке. Затем мужчина намного наклонил меня над раковиной и помог умыться.
- Примешь душ?
Я кивнула.
- Я принесу полотенце и одежду.
- Конечно, после вчерашней ревизии ты просто спец в моей гардеробной, - слабо улыбнулась я. Самое тяжелое и ужасное что со мной случалось за это время. Тошнота не была ежедневной. Я изучила гигабайты информации в интернете, даже зарегистрировалась на паре форумов, где женщины рассказывали о том, как протекала их беременность, о родах, врачах, всех процедурах… обо всем, что можно было узнать. Я так же спрашивала Розали и Элис, но у них все было немного иначе. В конце концов, мне повезло, и я нашла двух женщин с похожими случаями, и они рассказали, что нет ничего страшного в редких приступах тошноты. Меня пугала та слабость, которая следовала после них.
- Пока только по части обуви, но, кажется, я получил возможность покопаться в твоем белье.
- Мне начинать беспокоиться? – Я сардонически приподняла бровь.
- Именно. Вот прямо сейчас выясню, что за чудо было на тебе вчера…
- Я и так тебе скажу. Agent provocateur. - Эдвард ухмыльнулся. – Знакомое название?
О, кончено, он был пусть если не бабником, то весьма и весьма опытным любовником, и уж точно слышал, и видел, точнее избавлялся, от белья этой элитной марки и не один раз.
- Элис однажды расплатилась моей кредиткой в этом магазине в наказание за то, что я в очередной раз нашел повод не прийти на встречу с тобой, - словно читая мои мысли, объяснил он.
- Иди уже. Не хочу, чтобы ты вспоминал, как меня вырвало и как сейчас ужасно пахнет из моего рта.
- В том, что с тобой происходит с тобой, есть и моя вина.
- Вина? – тупо переспросила я.
Вина или ошибка? Возможно, он жалеет о том, что произошло, о том, что происходит. Я нахмурилась. Может он просто хочет уйти, но слишком деликатен и ищет способ сказать об этом помягче, чтобы…
- Черт… нет. Ты не так поняла. – На лице Эдварда появилось сожаление. – Прошу тебя, не думай плохо. Мне просто нужно научиться говорить и вести себя правильно, когда ты рядом. Я забываюсь, я осел, и знаю это. Но это наш малыш и мы будем ухаживать за ним вместе. И я буду ухаживать за тобой, пока он растет в тебе, и после этого. Потому что я,… потому что ты моя девушка. И не смей пороть эту херню про запах изо рта. Никогда! А теперь марш в душ, и без всяких пререканий!
Я подчинилась его приказу. Это было не сложно, ведь в действительности это было то, чего я больше всего сейчас хотела. Горячая вода освободила меня от лишних переживаний, поэтому когда я вышла из душевой кабинки и попала в объятия Эдвард, укутывающего меня в огромное банное махровое полотенце, то мне сложно было вспомнить более умиротворенный момент за последние недели полторы.
Вообще же сегодня у меня был назначение на очередной прием у врача. Мне предстояло пройти УЗИ и некие дополнительные процедуры, а так же получить еще несколько направлений к другим специалистам. Оказывается, быть беременной, это почти тоже самое, что заболеть, или готовиться заболеть, только всеми заразами одновременно от просто ангины до выпадения зубов, как у восьмидесятилетних старушек.
Эдвард самодовольно улыбался, когда я вошла в столовую и увидела перед собой стакан молока и чизкейк.
- Ты это серьезно? – улыбнулась я.
- Абсолютно.
- Ну и кто на этот раз стал информатором?
- Есть предположения.
Я ухмыльнулась и закатила глаза, после чего взяла вилку и стала методично уничтожать одно из своих любимейших лакомств.
- Ты… сегодня идешь к врачу? – минут через десять спросил Эдвард. Ох, я ему не говорила.
- Эм, да, - призналась я.
- Ну, здорово. Позвонишь после приема? – в его голосе слышалась надежда, и я не смогла сдержать улыбки. Все-таки он прав и для девушки с высшим образованием я бываю на редкость глупенькой.
- У меня есть идея получше, например,…
К сожалению, я была прервана звонком мобильного Эдварда. Он виновато посмотрел на меня, и я одобрительно улыбнулась. Но как только мой парень достал телефон и взглянул на дисплей его выражение из мягкого и спокойного превратилось в гримасу наполненную словно… отвращением, болью, презрением. В любом случае вызов он отклонил.
Вернув внимание ко мне Эдвард натянуто улыбнулся, и я не стала ни о чем спрашивать.
- Так,… - он первый прервал повисшую напряженную тишину, - что ты говорила,… про идею…
- Ах, да, - опомнилась я, - я говорила о том, что мне не обязательно тебе звонить потом, - клянусь, я видела как еще большая грусть и обида поразили его лицо. – Эдвард, ты мог бы пойти сегодня со мной. – Вообще-то я хотела его спросить, но получилось как утверждение, и как ни странно это казалось таким правильным. Он мог и я этого хотела, очень сильно. – Если, конечно, ты ничем не занят.
- Не занят, - уверил он меня молниеносно и я расслабилась. – Правда можно?
- Конечно, ты же сам сказал, что это наш малыш, и что хочешь вместе со мной делить каждое новое событие с ним связанное…
- Очень хочу.
- Ну вот. У нас есть возможность сделать первый и очень важный шажок вперед, чтобы…
- Спасибо, Белла.
Странно, но эта благодарность… она была не одной из тех, на которую обычно отвечаешь «да, не за что». Другая. Настоящая. Своим молчанием я приняла её, и почувствовала себя такой счастливой, как никогда раньше. Действительно никогда. Какое же это все-таки непостижимое чувство – отдавать что-то, совсем не значительное, но очень ценное.
- Итак, - выдохнула я, лучезарно улыбнувшись, – ты выберешь мне обувь, или мне сделать это самой?
- Никакого гребанного шанса! – он ухмыльнулся в ответ.
Спустя полчаса он протянул мне недавно приобретенные сапожки.
- Ты наденешь их, мам… мамочка. – Сладко проворковал он, а мои руки прямо так и замерли в воздухе. Снова. – Что? – невинно спросил он. – Я не сказал «мамаша», - и, подмигнув, он сунул пару мне в руки.
- Я слежу за тобой, Каллен, - пригрозила я, а он лишь закатил глаза.

Ярче солнечного света.Часть 2