Пролог

Поездка была спонтанной. Главврач позвонил два часа назад и сообщил о том, что мне предстоит сопровождать чету Калленов при перелете из Хьюстона в Сиэтл. Вылет был частным и, как я понял, очень срочным. Единственная подробность, которую сообщил мне главный, состояла в том, что миссис Каллен беременна, и медицинский чемодан надо было формировать с учетом этого факта. Хотя беременность и так можно было предположить, исходя из того, что в сопровождающие был выбран специалист по акушерству и гинекологии.

Услышав приказ главного, я потратил час времени, отдавая распоряжения персоналу клиники об отмене двух операций и нескольких консультаций моим постоянным клиенткам. Даже не зная заранее суммы гонорара, я не сомневался, что она будет внушительной. Главный никогда бы не срывал плановые операции и консультации, если бы это не сулило существенной материальной выгоды для клиники. Понимая это, я не переставал терзаться мыслью о том, что богатым у нас позволено все. Ради их прихоти можно отменять запланированные месяц тому назад лечебные процедуры, отрывать людей от их непосредственных занятий, заставляя срочно улетать в другой штат.

Мое раздражение подогревалось мыслью о том, что у меня нет ни малейшей информации о беременности миссис Каллен. Думаю, коллеги бы поняли меня. Собирая медицинский чемодан, я не знал даже приблизительно: придется ли мне принимать роды в воздухе (возможно срок беременности был уже критическим) или мои услуги ограничатся исключительно предоставлением препаратов, угнетающих вестибулярную стимуляцию, чтобы богатая дамочка не испытывала дискомфорта при перелете. Пришлось предусматривать все варианты и загрузить чемодан не только всевозможными медикаментами, но и положить туда некоторые медицинские инструменты.

Едва служебный автомобиль затормозил у трапа самолета, сопровождавший меня сотрудник авиакомпании предложил мне пройти в салон – миссис Каллен уже была в самолете. Мистера Каллена я успел заметить возле трапа. Он находился в обществе капитана воздушного судна и молодого человека с папкой бумаг. Я не мог рассмотреть лицо мистера Каллена, но готов был поклясться, что весь его облик излучал непоколебимую уверенность в своих поступках – я видел, как он подписывал документы, одновременно что-то объясняя капитану. Такими уверенными в своих поступках могут быть только люди, перешагнувшие определенный возрастной рубеж и достигшие кое-чего в этой жизни.

Салон боинга был просторным и комфортным.

- Доктор Филд, – отрекомендовал меня миссис Каллен сотрудник авиакомпании и, пожелав счастливого пути, покинул салон.

- Белла, - совсем не официозно представилась молодая женщина.

Я легонько пожал протянутую руку и неожиданно проникся симпатией к этой юной особе. В ней не было ни надменности, ни высокомерия. Наоборот, появившаяся улыбка на этом милом личике была очень искренней и доброжелательной. Мне даже показалось, что миссис Каллен было слегка неудобно из-за чрезмерных стараний стюардессы суетившейся возле нас. Кто знает, что заставило эту пару так срочно улетать из Техаса? Скорее всего, причины были довольно веские.
Наконец стюардесса прекратила хлопотать вокруг миссис Каллен (Беллы – мысленно поправил я себя) и оставила нас вдвоем. Я опустился в кресло напротив молодой женщины.

- Я буду сопровождать вас до Сиэтла, – Белла снова улыбнулась, и две прелестные ямочки, появившиеся у нее на щеках, утвердили меня в мысли о том, что не все жены миллионеров презрительны и надменны к окружающим.

- Могли бы вы сразу показать мне медицинскую карту?

- А у меня нет медицинской карты, - взволнованно произнесла моя пациентка.

- Вы собирались впопыхах и забыли о ней? – спокойно переспросил я.

- У меня вообще нет карты по беременности, – возразила Белла, подтверждая мои худшие опасения.

Только внезапно появившаяся личная симпатия не давала возможности вырваться на поверхность мыслям о нерадивых женщинах, крайне безобразно относившихся к своему здоровью и здоровью будущего ребенка. Но, в отношении моей новой пациентки, личное чувство оказалось сильнее профессионального инстинкта.

- Беременность первая? – на всякий случай уточнил я, хотя ни минуты не сомневался в ответе.

- Да, первая.

Мои вопросы волновали Беллу куда больше, чем других моих клиенток. Ох уж эти молоденькие первородки!

- Какой предполагается срок?

Белла ничего не ответила, но, вдруг резко вскинув руку, прижала ее к животу. С этим жестом я не мог ошибиться.

- Ребенок уже шевелится? Вы его уже чувствуете?

- Да. – Белла снова подняла ко мне лицо. Карие глаза сияли. Не знаю, была ли эта беременность запланированной, но то, что миссис Каллен желала этого ребенка, было видно сразу.

За два десятилетия медицинской практики я видел всякое отношение к беременности. Иногда истерики приключались сразу же у меня в кабинете, непосредственно после осмотра. Требования о срочном абортативном вмешательстве приходилось выслушивать не только от перепуганных женщин, но иногда и от их мужей. Белла же явно радовалась своему положению, и личная симпатия снова превысила врачебный долг.

- Ничего, – поспешил успокоить я молодую женщину. – После перелета посетите своего врача.
Он назначит вам несложное медицинское обследование. Возможно, сразу же во время ультра-звуковой диагностики вам сообщат интересные подробности.

Мой опыт подсказывал, что даже те немногие пары, которые удержались во время УЗД от вопроса «Скажите, доктор, кто у нас будет – мальчик или девочка?», страстно желали получить ответ на этот вопрос.

Белла заинтересованно слушала меня.

- Вам сообщат, кто у вас будет – мальчик или девочка…

- Мистер Филд! - От резкого голоса прозвучавшего рядом со мной я застыл.

Оказывается, я настолько увлекся разговором с Беллой, что даже не заметил, как в салон вошел мистер Каллен! Надо было подняться и поприветствовать его. Но я почему-то никак не мог этого сделать. Каллен, казалось, и не ожидал от меня приветствия. Он опустился в кресло рядом со своей женой и сразу же взял ее за руку.

- Как ты, Белла?

- Все нормально, Эдвард. Мы разговаривали с доктором.

«Только плохо, Белла, что в разговоре я так и не выяснил мое предназначение во время полета», - мелькнула мысль в голове. Спросить об этом сейчас не было никакой возможности. Собственное тело вдруг отказалось повиноваться мне. Несмотря на то, что мистер Каллен отвернулся от меня, едва успев произнести вслух мое имя, я никак не мог оторвать от него взгляд. Я смотрел на идеальный профиль Каллена, как смотрит кролик на удава, и, изнемогая от желания убежать подальше от этого странного человека, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни языком.

Видно мое неадекватное и невежливое поведение раздражало Каллена. Он на секунду оторвался от жены.

- После вылета из Хьюстона мы можем попасть в зону турбулентности.

Это было сказано настолько уверенно, будто Каллен уже видел, как высоко в небе содрогается огромное воздушное судно, подчиняясь вихревым потокам воздуха.

- Моя жена плохо переносит свое состояние. – Господи, какой у него неприятный ледяной голос! - Даже незначительная болтанка может увеличить ее дискомфорт. Тогда потребуется ваша помощь, доктор. – Бросив мне эту фразу, Каллен снова развернулся к жене. Скорей всего, аудиенция была закончена.

По-прежнему ощущая только одно желание - бежать без оглядки из самолета в любом направлении - я «впечатался» в спинку кресла, и не мог даже повернуть голову. Из оцепенения меня вывела стюардесса:

- Мистер Филд, вам лучше пересесть.

Услужливая барышня проводила меня в другой конец салона, где я еще долго приходил в себя после короткого разговора с мистером Калленом.

Н-да, нервы, конечно, расшатались. Это не годится совсем. После того, как я благополучно очутился в другом конце самолета и выпил стакан воды, необычайная реакция на разговор с Калленом вызывала скорее удивление. Что это со мной было?

Моя постоянная медицинская практика предполагала общение не только с женщинами, но и с их мужьями. Довольно часто мужья оказывались «проблемными»: одни очень нервно реагировали на осложнения во время беременности жены, другие совершенно неадекватно выражали собственное волнение во время родов. Но я научился общаться с такими мужьями. Я всегда считал себя профессионалом не только в акушерстве, но и в психологии.

То, что Каллен относился к «проблемным» мужьям – сомнений не было. Упаси Бог медицинский персонал, если во время родов у его жены случится малейшее осложнение. И, слава Богу, что наблюдение беременности миссис Каллен у меня не предполагалось. По-моему, никакие психологические навыки не помогли бы мне в общении с ее мужем.

Поднять голову, чтобы посмотреть на Калленов, я решился только тогда, когда самолет набрал высоту, и всякое напоминание о большом городе исчезло из иллюминатора.

Семейная пара оказалась самой, что ни на есть, обычной. Каллен обнимал жену, прижимая ее к себе. Белла уснула у него на плече. Ничего особенного. Я украдкой еще раз взглянул на мужа. Первое впечатление у трапа самолета было ошибочным. Каллен был так же молод, как и его супруга. Очевидно, что основою уверенности мистера Каллена был не возраст, а что-то другое. Скорее всего, такой отпечаток на характер людей накладывает богатство.

Я выпил воды, посмотрел в иллюминатор, а потом еще раз взглянул на Калленов. Каштановые локоны Беллы по-прежнему покоились на плече ее мужа. Может быть, у Каллена затекла шея или рука, но на протяжении длительного времени он не сдвинул руку, обнимавшую жену и не повернул голову. Все это время он безотрывно смотрел в лицо спящей Беллы.

Появившаяся в салоне стюардесса с риторическим вопросом «Не желаете ли…?» тоже не смогла отвлечь Каллена от его жены.

- Спасибо, нет. В случае надобности, я позову вас сам.

Он был идеально вежлив и холодно безразличен. Стюардесса исчезла из салона намного быстрее, чем появилась в нем.

Не найдя больше ничего особенного в, напугавшем меня поначалу, мистере Каллене и утомившись от собственных наблюдений, я отвел взгляд и откинулся на спинку кресла. Закрыв глаза, позволил себе расслабиться в удобном положении. И вправду, что это я? Надо послушаться жену и больше отдыхать.

Несмотря на приличные гонорары, которые я получал за свою работу, и массу положительных эмоций при удачном разрешении беременности очередной пациентки, в акушерской практике случались и очень крупные неприятности. В прошлом году у меня на родовом столе скончалась женщина, благополучно родив перед этим крупного и здорового младенца. Редчайшим случаем в моей практике было появление ребенка с максимальным коэффициентом по шкале HRITC*. Тот новорожденный имел как раз такой максимальный балл – десять. Но его мама уже не узнала об этом. Сердце молодой женщины отказало очень быстро. Она даже не услышала первого крика своего младенца…

Что-то заставило меня встрепенуться и снова посмотреть в сторону Калленов.

Я вздрогнул от ужаса: Каллен поднял голову и смотрел на меня в упор. Неестественно желтые магнетические глаза неотрывно застыли на моем лице. В этих странных горящих лихорадочным блеском глазах отражалась такая нечеловеческая боль, что я, задрожав от ужаса, вцепился обеими руками в подлокотники кресла.

Резко качнуло вниз самолет. И в ту же секунду я услышал запоздалое предупреждение стюардессы о зоне турбулентности.
_______________________________________
*HRITC – система быстрой оценки состояния новорожденного. В славяноязычных странах эта система известна, как шкала АПГАР. В англоязычных странах употребляется сокращенная аббревиатура от How Ready Is This Child.