Продолжение фика Карлайл/Шепард.

Иллюстрация к главе: Легион

Corel Painter: акрил, вода, жесткие кисти. Автор Аргумент.
Арт в большом разрешении (тыц)

К.

Неожиданно в моем кармане завибрировал телефон. Элис. Она всегда звонит, если у неё видение, связанное с кем-то из нашей семьи. Может, она что-то скажет про Шепард? Я закончил перевязку и взял трубку.

Увы. Элис щебетала о каких-то подростковых глупостях, в основном, насчет новой подруги Эдварда, Беллы. Я мягко остановил поток болтовни, намекнув, что у меня работа сверх графика. Поскольку это случалось время от времени, она не обиделась.

Алекс наблюдала за мной. Её проницательный взгляд сбивал меня с толку. Я начал опасаться, что она осматривает меня так же внимательно, как я сейчас её. И изучает меня так же, как я её. Обычно мои пациенты расслабляются и тают в звуках моего голоса, пав жертвами вампирского обаяния, не замечая некоторые мои не совсем человеческие особенности. Сейчас я был перед ней совершенно безоружен. Мог бы поклясться, что она заметила несоответствия. Я решил, что лучшая защита это нападение.

– Почему ты решила спасти ребёнка? Ты ведь знала, что будут серьезные последствия.
Вопреки ожиданиям, она не растерялась.

– У меня мотоброня и шлем. У ребёнка не было никаких шансов. У меня они были.

Я хотел отвлечь её, чтобы перейти к осмотру бедра и выше, рёбер, но растерялся сам. Неужели это был простой математический расчет? Она женщина, или калькулятор?

– Почему? – вдруг в ответку спросила она. – Почему там, на асфальте, ты повторял, что это твоя вина?

Я моргнул. Вопрос застал меня врасплох. Не думал, что говорил тогда вслух… Может быть, получится выехать на сострадании.

– Я всегда так переживаю, что кто-то пострадал.
И лишь убедился, что эту версию она не сочла работоспособной. Пришлось срочно спасать ситуацию.

– Ну, я стоял немного ближе. Возможно, мне следовало сделать то же, что и ты. А я не сделал.

– И тогда мне пришлось бы везти то, что от тебя осталось, в больницу. На мотоцикле и по частям. Доктор Каллен.

Она подчеркнула слово «доктор».

– Зови меня Карлайл.

Её изучающий взгляд натолкнул меня на мысль, что жажда уже сказалась на цвете моих глаз. Обычно это происходит постепенно, но всё обычное рядом с этой девушкой становилось необычным. Я пустил в ход стандартный манёвр отвлечения.

– Можно, я осмотрю всё остальное?

Не отводя взгляда, она покачала головой.

– Может, поделишься тем, что ещё беспокоит? Я видел, ты приложилась всем боком.

Тот же молчаливый отказ, и я снова почувствовал её раздражение. Похоже, больше чем травмы её беспокоило моё навязчивое присутствие. От предложения вколоть антибиотик она просто отмахнулась.

Я вздохнул, стянул перчатки и пошёл мыть руки. Только маленькие шаги и никакого давления, повторял себе. В ванной комнате из зеркала на меня смотрели совершенно почерневшие глаза: да уж, доктор Каллен, вы просто сама притягательность сегодня. Но я улыбнулся своему отражению: глубоко внутри меня грела мысль, что несмотря на страшный удар, повреждения Алекс были намного легче, чем по идее должны были быть.

Перед уходом я попросил разрешения прийти и сменить повязку завтра.

Она не ответила.

А.

Кола, коктейль и апельсиновый сок. То, что доктор прописал! Как только за ним закрылась дверь, именно в такой последовательности я разобралась с охлаждающим компрессом, поражаясь при этом своей вредности. Честно, я уже придумывала повод выпроводить заботливого доктора. Свою функцию он выполнил – стянул сапог. Ему только разреши – он же прямо здесь и сейчас вскрытие проведёт. Даже инструменты прихватил.

Ну, а теперь осмотримся в отсеках.

Я скинула одежду и покачала головой, увидев кляксы гематом вдоль рёбер. На месте у бедренного сустава красовался яркий кровоподтёк. Что ж, синяки это ерунда, коленку починим и свалим из этого городка с его тётками, колясками и настойчивыми докторами.

Но неприятным открытием стал разрыв синтетических покровов на протезе, на который пришелся вторичный удар. Я задумалась, как мне ремонтировать это высокотехнологичное хозяйство, когда «Нормандия» болтается на высокой орбите и топлива в шаттле осталось немного.

Перспектива невесёлая, учитывая повреждения «Нормандии» после перехода. Приземлить её можно, а вот подняться снова она уже не сможет. А пока она на орбите с включённым шифрованным передатчиком, остаётся хоть какая-то надежда, что меня найдут. Выбор простой: или медотсек с его услугами, или заклеить пластырем и сделать вид, что так и было. Пластырь, как назло, оказался на тумбочке, вместе с бинтом, какими-то обезболивающими таблетками и тюбиком геля от ушибов. Он оставил мне всё содержимое своей сумки?

Я позволила себе лишь хриплое рычание в потолок. Устала уже уставать от собственной усталости, а от вредности приняла внутрь мини-бутылочку водки из холодильника.

Смартфон на тумбочке наконец начал заряжаться и вообще подавать признаки жизни. Надеюсь, СУЗИ убедилась, что со мной всё более-менее в порядке и не будет задерживать моё долгожданное погружение в сон.

К.

На охоту мы сходили прямо посреди дня. Чем хорош Форкс – за многие километры вокруг ни души. Ни живой, ни проклятой. К счастью, никто из семьи не обратил внимание на мою молчаливость. Лишь Эсми посылала порой сочувственные взгляды, думая что я не хочу обсуждать неудачи или трагедии в больнице. На работу я прибыл вечером, к ночной смене, готовый ко всему.

На дежурстве в больнице ночью все мои мысли были вовсе не об Эсми. Хрупкая мотоциклистка с железной волей не выходила у меня из головы. Притягательность тайны, скрытой за аберрацией в ее глазах, или жажда, вызванная ее чужим запахом – я не мог отвлечься от своих мыслей ни на минуту. Кажется, я начал понимать Эдварда, когда он смущенно рассказал, что чувствовал вблизи своей Беллы.

Мне не давал покоя вопрос, почему многолетний контроль над жаждой крови дал такой сбой. Было ли это индивидуальной особенностью самой Шепард, как у Беллы? Или это со мной что-то не так?

Другая тема, которая ставила меня в тупик, была непонятная причина сбоя в моем природном магнетизме. Я так привык, что одно лишь мое присутствие расслабляет самых сложных пациентов, а мой голос убаюкивает даже очень капризных детей, что оказался совершенно раздавлен, когда вампирское обаяние не сработало. Мои годы в медицине научили меня быстро находить подход к любому пациенту, уважать его личные границы, понимать его смущение, преодолевать эти барьеры искренним желанием помочь, объединяясь с пациентом против его проблемы. Так было всегда, и я никогда не встречал с этим серьезных проблем.

До встречи с этой мотоциклисткой.

В три часа ночи в приемное отделение поступил пациент, и я поспешил лично его осмотреть, чтоб хоть на несколько минут прояснить туман в голове. Случай какой-то нелепый – парень утверждал, что ударился головой, когда упал, убегая от таинственной фигуры-невидимки. У него был просто ушиб, но я сказал ему о сотрясении, чтобы он не беспокоился о своих видениях. Мало ли, что привидится, когда падаешь головой об асфальт. Там в фонтане искр из глаз и сотворение мира увидеть можно.

Я проводил его до выхода и понял, что больше не могу сдерживаться. На часах полпятого утра, город спал. До конца смены еще пара часов, я уже снимал халат, как в кармане завибрировал телефон. Элис?

– Карлайл, что бы ты там ни задумал, это опасно!

– Успокойся, Элис, я всего лишь навещу пациента.

Не говорить же ей, что я хочу увидеть, как Алекс спит. Мне казалось, что это откроет хоть часть секретов, ведь во сне человек снимает все барьеры, открывается и отпускает своих демонов. Идея попахивала безумием, и я сам поражался своей уверенности в том, что собрался сделать. Элис увидела мое решение и забила тревогу. Объяснить истинные причины по телефону было весьма затруднительно, поэтому я попытался свернуть разговор. Она повысила голос:

– Я не вижу, что тебе угрожает, Карлайл, но там тебе быть небезопасно. Я чувствую угрозу!

– Хорошо, Элис, если раненая мотоциклистка решит побить меня, обещаю, я буду целый день тебе повторять, что ты была права.

Моя мягкая ирония немного успокоила ее, но я почувствовал, что она недовольна моим решением. Я надел пиджак темного цвета, чтоб моя вылазка прошла незаметно, и выскользнул в окно.

В мотеле «Солнечный свет»* горел свет только на первом этаже. Комната Шепард была на втором, и доступ к ее балкону был только через крышу. Я легко взлетел на пожарную лестницу. Пасмурная ночь сделала меня незаметным человеческому глазу, а следование навязчивой цели отзывалось приятной истомой по всему телу. Посмотрел бы сейчас на себя со стороны – не узнал бы: горящие жаждой глаза вместо привычного мягкого взгляда. Будто и не ходил на охоту вовсе.

Ступив на крышу, я замер. Мои инстинкты хищника неожиданно оживились, и я напрягся. Вампирское идеальное зрение, впрочем, не засекло никакого движения. Мой взгляд скользил по рельефу уступов и антенн, когда я не глазами, а скорее шестым чувством осознал, что я здесь не один.

Кто-то тоже не спал в эту ночь. Кто-то, кого я не мог увидеть.

А.

…Ретранслятор медленно увеличивался на экранах, по мере приближения к нему «Нормандии». Она шла по автопилоту, все должно было пройти гладко – обычный переход по необычному адресу. Перенастройки были завершены, теперь гигантская прицельная машина смотрела в Солнечную систему: если первый пуск пройдет нормально, мы получим отработанную и испытанную технологию переключения цели ретрансляторов, открывая таким образом перед человечеством глубокий космос…

Тишина на борту угнетала. Команда сошла на берег по моему прямому приказу, для уменьшения риска при переходе. Другая моя часть, которую я внутри называла «остатками человека», наслаждалась отсутствием людей: присутствие на предварительной торжественной части выпило ее терпение без остатка, и теперь она просто радовалась тому, что только один органик, да и тот с оговоркой, присутствовал на борту при выполнении задания – сама капитан.

За мгновение до перехода, все мое человеческое естество вдруг скрутилось в приступе абсолютного ужаса: что-то не так! Но ни один мускул на лице не дернулся. Контроль за проявлением эмоций был прерогативой сложной кибернетической нервной системы, так что сторонний наблюдатель, будь он здесь, увидел бы легкое изменение диаметра зрачков, сделавшее взгляд жестче…

Я проснулась и рывком села, тут же пожалев об этом – нога и рёбра отозвалась в сенсорах о глубоких повреждениях. Это была не боль в человеческом понимании, но раздражающая сигнальная система, предупреждающая о полученных травмах. В отличие от боли, она не мешала выполнять задание, не довлела над существом, не вызывала шока. Но несла в себе крайне неприятное чувство. Вроде того, что накатывает вместе с тошнотой, когда меня случайно кто-то касался.

Подобный эффект системы начал проявляться относительно недавно. Он заключался в том, что любое человеческое касание мое тело воспринимало как потенциальное повреждение. Не совершенное, а лишь потенциальное, возможное. Это не вызывало у меня проблем…
До встречи с этим доктором.

Я откинулась на подушки и посмотрела в открытое окно. Глубокая ночь, до рассвета несколько часов. Мои глаза переключились на ночной режим, и я какое-то время наблюдала за вихрями облаков. Я любила эти облака… Ведь они скрывали звезды, вызывавшие в моем человеческом сознании приступы мучительного понимания своей пленности в этом похожем на мой, но совершено чуждом мире.

Меня тяготило пребывание здесь.

Все попытки приспособиться, адаптироваться, встроиться в существующий здесь ток жизни не увенчались успехом. Может быть, тому причиной не столько чуждость этому миру, сколько мой характер: мне и дома-то приходилось несладко. Несмотря на ореол славы героя «войны Жатвы», я прекрасно знала, что являюсь тяжёлым в общении, неприятным человеком с агрессивными повадками, грубыми манерами и железной волей.

После воскрешения проектом «Лазарь» всё только обострилось, ведь машина во мне взяла под контроль эмоции, превратив меня в неприступную крепость, созданную лишь для выполнения боевых задач.

И я доказала, что это так. Я инструмент войны, не более того. Но что делать, если вокруг тебя нет войны? Как рыба без воды, задыхаясь от неспособности себя применить, провалив все попытки влиться в общество, что мне оставалось?

Так началась моя мотокругосветка.

***

Что-то неопределенное сообщили мне сенсоры. Для анализа недостаточно данных…

Чирикнул телефон на тумбочке. Моя тень, мой единственный друг в этом мире – СУЗИ -уловила данные моих сенсоров о тревоге и докладывала о просмотре местности с орбиты, но ничего подозрительного и опасного не нашла. Чтобы не смущать местное население, мы сделали ей прошивку в телефоне в виде голосового помощника и договорились называть ее Сири. На всякий случай.

Жаль, что ей не позволили остаться в физическом теле. Странно, но синтетикам я доверяла больше, чем органикам. Их логика была мне более понятна и объяснима, чем импульсивное поведение живых разумных существ.

Мое тело напомнило о накопленной усталости за длинный день путешествия, последующей травмы, и просило о снисхождении. Сон, заслуженный такими трудами, был тревожным и рваным, разум будто не мог отключиться от реальности, без конца переживая прошедшие сутки. Бывает такое состояние истощения сил, когда даже отдых не срабатывает правильно. Может, стоило попросить какие-нибудь таблетки…

Машинально заткнув предупреждение в системе, я запросила у СУЗИ последние данные о повреждениях «Нормандии» и продолжила анализ, в надежде, что это побыстрее загонит в сон мой деятельный разум. Но СУЗИ прислала новый алерт о движении на крыше, я отложила телефон и освободила правую руку из одеяла.

Мгновение спустя, в открытое окно бесшумно влетела высокая фигура в шарфе.
Только благодаря ночному режиму моего кибернетического зрения, гость остался со своей головой: мой УНИ-резак, приятная деталь адаптированного Мордином инструментрона, на вытянутом протезе мог достать цель в пределах полутора метров на максимальном выдвижении. К счастью, мои механические рефлексы удержали меня от необдуманных действий: гость явился не по мою душу. Хотя, как сказать…

– Я прошу прощения за вторжение. – Он явно не ожидал, что я не сплю. – Кажется, тебе грозит опасность.

Старый знакомый шагнул от окна и выпрямился. Вид у него был взволнованный. – Что-то перемещается по крыше.

– А что ТЫ делаешь на крыше? – спокойно поинтересовалась я и с мстительным удовольствием наблюдала, как доктор стушевался.

– Я ехал со смены в больнице, – наконец он посмотрел на меня и еще больше смутился. Я натянула на себя одеяло. – Нам сообщили о нападении на человека некой таинственной фигуры.

– Этой?

Скрытая оптической сетью знакомая фигура наконец мерцанием обозначилась в окне. Доктор Каллен с невероятной скоростью оказался между мной и окном. Развернулся к скрытой фигуре с очевидными намерениями защищать меня до последней капли крови. Это было так трогательно, что я не удержалась от улыбки.

– Шепард-капитан? – произнес гость.

– Вижу, ты познакомился с Легионом.

***
*Мотель «Sunshine» – отсылка к замечательному мини-сериалу «Потерянная комната».