Свет погас… Мир померк… Я умер…
Воронка закрылась, забирая с собой призрачное синеватое свечение. Воронка закрылась, забирая с собой единственный свет, который существовал для меня в этом мире. Беллу… Мою Беллу. Под сводами средневековой крепости звенела такая тишина, что даже биение двух сердец не могли пробиться сквозь ее плотную пелену. Ни одного стука, ни одной мысли. Такую «тишину» я «слышал» только в Хиросиме, такая тишина бывает только тогда, когда рушится мир. И он рушился, он уже разрушен, по крайней мере, для меня. Когда вам нечего терять… Просто потому что потерять вы уже не можете ничего. В эти мгновения приходит отрешенность. Отрешенность от мира, от самого себя, отрешенность от жизни от смерти… Вот только месть… Она не проходит. Когда вы теряете то единственное, чем дорожили, приходит время мстить. Потому что всегда можно найти виновного. Потому что виновный есть всегда. В мире ничего не происходит само собой, не идет по отлаженной схеме. Ко всему… Будь то хорошее или плохое всегда приводят людские решения… Но иногда решения принимают отнюдь не люди…
Кьяра ушла, забрав с собой Беллу, но вот сила… Сила осталась. Она стала даже больше чем до этого, я чувствовал, как она струиться по моим венам вместо крови, как она становится ею, становится мной. Сила… Она не дается и не забирается просто так. Иногда требуются годы, чтобы научиться ею управлять…Но только не в этот раз. Сейчас все было на уровне инстинктов, рефлексов, повелевать своей силой для меня было так же естественно, как сделать вдох или шаг. Не важно…
И в этот раз моими инстинктами владело горе, и желание отомстить. Отомстить тем, кто разрушил мой мир, тем из-за кого она…
Как только тишина отпустила меня, как только боль и горе вырвались наружу, прорывая плотину безмолвия… Мысли окружающих навалились на меня как лавина. Я не мог слышать горя Калленов, потому что оно перекликалось с моим, оно было соткано из тех же слов и чувств, только мое было глубже, много глубже, потому как горе потерь было более древним и более сильным. Потому что впервые я терял ее навсегда.
Я никогда не убивал просто так, ради забавы или мести, никогда ничего не делал, что бы выходило из общего плана из общей картины. Шахматная игра… Игра в жизнь. Но только не сейчас. Сейчас мне просто нужно было уничтожить тех, кто отобрал у меня все.
Я скользнул взглядом по залу, останавливая взор на вечных всесильных существах, которые впервые показались мне абсолютно жалкими и ничтожными. Боль ушла, я ее запер внутри себя в своем личном ящике Пандоры, который я открою наедине с самим собой. Но не сейчас, не сейчас.
Кукловод вернулся, пришло время выбрасывать ненужные куклы. Мои губы искривились в улыбке, которая, я точно знал, больше походила на оскал. Я стою на руинах собственного мира. Что это значит?
Это значит, что пришло время убивать.
Сквозь десятки мыслей, я различал мысли четверых, тех, кого я знал лучше всех, тех, кто от части, сделали меня тем, кем я являюсь. Это были единственные мысли, в которых скользило удовольствие, в которых был триумф, такой же жалкий, как и обладатели этих мыслей. Аро, Каюс, Маркус и… Джейн… Их не заботила смерть десятков их собратьев, они испытывали лишь извращенное удовольствие от того, что живут, от того, что их мирок не рухнул, что они и дальше смогут влачить свое жалкое существование, упиваясь смертью и захлебываясь кровью своих жертв. Их тщеславие приятно щекотал тот факт, что они пережили даже богиню, что их власть не пошатнулась, что они по-прежнему могут править миром, втихую. Они уже не думали о том, почему и как это произошло, что стало тому причиной и что послужило концом. Сейчас их заботило только сохранение власти… То, как это происшествие укрепит их могущество. Чего еще можно было ожидать от троицы бессмертных аристократов. Но были еще одни мысли, в которых преобладало удовольствие, только удовольствие совсем иного рода. Джейн. Она упивалась смертью Беллы… Раз за разом прокручивая в голове все моменты, от первого до последнего. Эту суку не тревожила смерть брата, не тревожило то, что сама она едва осталась в своей вечности. Сейчас для нее было важно только то, что не стало ненавистной соперницы. Снова и снова она воскрешала в памяти такие сладостные для нее мгновения, снова и снова это вонзалось в меня как тысяча клинков, оставляя раны, которые не заживут никогда. Ну что же, Джейн, ты подписала себе приговор тогда… Впрочем не важно.
Спустя секунду я сжимал горло маленькой вампирши в чьих кроваво-красных глазах тут же появился страх, животный необузданный, а мысли тут же потекли в совершенно ином направлении. Она хватала ртом воздух так, словно он был ей необходим, а я только теснее сжимал ее шею, от чего на ней появились трещины. Мой мозг работал с лихорадочной скоростью улавливая мысли окружающих, то что я в них прочитал заставило меня выплюнуть несколько слов, не отрывая глаз от Джейн.
- Я убью каждого, кто попытается меня остановить. Кому надоела вечность… Прошу, я с удовольствием помогу вам с нею расстаться.
Страх… Он живет в каждом из нас. Глубоко, надежно спрятан. Спрятан до того самого момента, пока вы сами не позволяете вырваться ему наружу, сами не позволяете лишить себя разума, чувств и мыслей. Страх, как чума он проникает в каждую клеточку вашего тела, парализуя его, навсегда. Страх отражается в ваших глазах, когда вы смотрите на того, кого боитесь. Страх читается в вашей душе, когда вы думаете о том, чего боитесь. Вы сами управляете его существованием, сами решаете быть или не быть ему, сами выпускаете его. Все сами… Только вы не знаете об этом не понимаете. Потому что в эти моменты вы не умеете думать, потому что в эти моменты вы боитесь. Страх живет в тех, кому есть что терять…
Сейчас время остановилось в этом склепе… Иначе я не мог назвать эту каменную темницу. Никто не шевельнулся, не двинулся, не подумал… Помните о чем я говорил? Верно. Страх…
Я слегка склонил голову на бок, вглядываясь в кровавые озера своей жертвы. Я убил много вампиров, но ни одного из них я не ненавидел. Ни одного. До этого самого момента.
- Джейн… Ты ведь знаешь, что такое боль?
Глаза вампирши на миг вспыхнули привычным огнем удовольствия. Рефлекс: лампочка включается, слюна выделяется. Рефлекс: слышишь слово «боль» и испытываешь привычное удовольствие.
- О да, я вижу, что знаешь – я усмехнулся, сильнее сдавливая шею своей жертвы. – Вот только ты знаешь лишь боль других, знаешь, как причинить ее, в этом ты по истине неподражаема. Но… Ты не знаешь, что такое чувствовать ее самой. За столетия жизни, ты познала все, кроме этого маленького чувства. Я хочу сделать тебе подарок…
На миг в затравленном взгляде появилась надежда, на секунду в затуманенном страхом мозге появился проблеск…
Я любил давать надежду… Давать и отбирать…
- Я дарю тебе… Боль…
Сила… Я сделал первый вдох твоего кислорода…
В момент, когда глаза Джейн загорелись от маленького пламени, которое только начинало терзать ее каменное тело я наклонился к ее уху и прошептал, – До встречи в аду, Джейн… Это мой последний подарок, тут тебе бы было больнее, чем там.
Через секунду стены Вольтеры сотряслись от дикого вопля. Спустя два удара сердца у моих ног лежала только каменная пыль.
Мне не стало легче, не стало проще, просто никак… Я не испытал удовольствия, не испытал страха и боли, не испытал ничего. Как я уже говорил, чувства есть у того, кому есть что терять.
Я повернулся к правящей троице и усмехнулся, глядя на такие же полные страха глаза. Они слишком хорошо знали, чего бояться. Они слишком боялись потерять себя.
- Сотни лет я позволял вам жить в иллюзорном мире своего могущества. Позволял вам играть со своей главной игрушкой, с вечностью. Сотни лет я позволял вам лгать, убивать, разрушать. Сотни лет я был таким же, как вы. Вот только у вечности есть одна положительная черта – время… А у времени есть одна отрицательная черта… Когда есть время, это всегда означает, что приходит время платить по счетам. Считайте, что я вам сейчас его предъявляю…
Я сделал один маленький шаг по направлению к тем, кто долгие годы был моей семьей.
- Счет всегда предъявляет сильнейший. Сила.. Вот чему вы поклонялись. Только ее язык понимали. Только запомните одно, всегда есть кто-то сильнее, всегда есть большая сила. К чему привело ваше желание править, обладать могуществом? Знаете, когда заключаешь сделку с дьяволом, всегда нужно быть готовым к тому, что он потребует выполнения своей части договора. За силу есть расплата… Вы хотели убить Беллу? Ну что же, она мертва. Вы хотели казнить Калленов, кичась своим могуществом? Соблюдая вами же установленный закон? Вот только теперь решаете не вы…Аро… Ты много говорил о смене династий, видов, об очищении мира от паразитов… Кажется пришло время очистить этот мир хотя бы от нескольких из НАС. Тысячи лет вы были законом, судом и катом. Пришло время расплатиться за это. Тысячи лет вы пользовались благами заключенного с дьяволом договора. Пришло время выполнить свою часть. Вы говорите, что у вампиров нет души? Ну что же, молитесь, чтобы это и вправду было так. Потому что в противном случае… Я выношу вам приговор, я привожу его в действие. Когда-то ты подарил мне этот мир… «Отец», - последнее слово я буквально выплюнул, глядя на того, кого считал им долгие столетия.
Еще один шаг.
- Я воспринял этот подарок буквально. Когда-то ты был мне отцом… Когда-то вы были мне семьей. Сотни лет я поддерживал иллюзию вашего правления. Как вы мне когда-то сказали? Убей или умри сам… Ну что же, я просто живу так, как вы меня научили.
Я усмехнулся собственной склонности к театральщине. Как герой дешевого боевика я произнес нелепую, ненужною и избитую речь… Перед моими глазами поплыли картинки, от которых свечение стало просто невыносимым, момент смерти моих родителей, момент смерти Беллы. Дикое рычание сотрясло мое тело, а боль вырвалась наружу, и оказалась материальной. Ледяной огонь буквально вырвался из моего тела, окутав три фигуры, которые тысячи лет держали сердце мира в своих холодных руках. От последнего слова, которое я произнес, до момента, когда на мраморном полу осталась только пыль, прошло всего несколько секунд. Но этот миг убил вечность.
Все стихло. Снова была тишина и страх. Страх, который в это самое мгновение поселился в умах почти всех присутствующих в крепости. Я повернулся и окинул взглядом зал. Десятки кровавых глаз смотрели на меня с животным страхом, и лишь золотые глаза смотрели на меня с болью, которая отражалась во мне. Каллены держались вместе, стоя рядом друг с другом и только Эдвард сидел, прислонившись к стене и обхватив голову руками. Он не видел ничего вокруг, да и не слышал. Но зато я слышал его. Слышал его, словно слышал себя. Он не старался запереть боль где-то в дальнем углу сознания. Он позволял ей вырваться наружу и рвать его на куски, по чуть-чуть, по капле. Раз за разом, он прокручивал в голове последних 24 часа, которые убили его мир. Наш мир. Он был у нас один на двоих. Точнее на троих…
Мне хотелось сбежать отсюда, туда, где я смогу отпустить себя, туда, где я смогу убивать себя, раз за разом, воскрешая в памяти тысячи жизней, туда, где я смогу быть мертвым, туда где я смогу быть живым.
Вот только я не могу уйти просто так. Стаду нужен пастух… А страх послужит моей овчаркой… Переведя на миг взгляд на кучи пыли я снова посмотрел на собравшихся в стенах этого замка вампиров.
- Волтури больше нет. Но это не означает, что нет закона. Я не позволю никому поставить под угрозу мир. И наш и мир людей. У нас есть только один закон – тайна и этот закон будет соблюдаться. На остальное мне плевать. Сотни лет вы служили царственной семье… Если у кого-то есть желание следуя традициям отправиться вслед за своими хозяевами, я не буду возражать. Тех, кто хочет остаться…
- Я должен предупредить, что теперь в нашем мире не место интригам и лжи, я не Волтури, я не буду поощрять ваши пороки, подлость и животные инстинкты. Я не буду наделять вас властью над другими, над смертными, не позволю купаться в их крови. Теперь этот мир станет другим. Со мной останутся лишь те, кто готов принять мои правила. Остальные могут идти прочь. Но помните, я все вижу и все знаю, и расплата, так или иначе, всегда последует. Вспомните, как вы жили и боялись Волтури… Так вот этот страх ничто, в сравнении с тем, чего вам следует боятся теперь. Вы звери. Но нет в мире зверя страшнее, чем я. Даже если вы меня не видите, это не означает, что я за вами не наблюдаю. Если вы совершили «грех»… Вспомните, что я знаю все, что знаете вы, слышу все, о чем думаете вы и даже больше.
Я сделал широкий жест рукой, заставляя оглядеться всех вокруг.
- Вольтера по-прежнему будет местом, где живет закон. Но… В этот раз Вольтера будет местом, где живет справедливость. Впервые. Этот замок, станет домом для всех, кто захочет остаться. Сегодня наш мир теней вписывает новую страницу в историю своего существования. Ничто больше не будет прежним.
Где-то внутри боль вырвалась наружу, заставляя мысленно застонать, боль была такая, словно стальная рука сжимала сердце, разрывая его на сотни кусочков. Я отвернулся, оказавшись спиной к толпе.
- А теперь уходите те, кто хочет уйти. Те, кто останется… Мы будем строить новый мир.
Я слышал шум от молниеносного перемещения вампиров, я даже знал тех, кто уходил. Шавки, паразитирующее на жертвах хозяина, их было всего несколько человек, остальные остались. Спустя секунду я услышал тихий шорох и обернулся. Десятки вампиров опустились на одно колено, склонив голу в немом повиновении. Стоять остались только Каллены.
Я кивнул головой, выражая подобие согласия.
- Ну что же, вы сами сделали свой выбор.
Развернувшись, я устремился прочь из зала, когда я уже был возле своих покоев, на плечо мне опустилась тяжелая рука, обернувшись, я встретился взглядом, с золотистыми глазами Карлайла Каллена.
- Джейсон, мы останемся тут столько, сколько потребуется. Ты всегда можешь на нас рассчитывать. Я сейчас не хочу говорить о случившемся, случилось то, что случилось. У меня только одна просьба. Эдвард… Ты единственный, кто слышит его. Помоги нам… Предупреди, если он захочет сделать что-то непоправимое. Эллис еще не совсем уверенна в своем даре.
- Карлайл я…
Но Каллен не дал мне договорить.
- Я понимаю, что для тебя Эдвард соперник, тот, кто отобрал у тебя самое дорогое. Но… Беллы больше нет…
Из моей груди вырвался непроизвольный рык. Я не мог слышать, как другие говорят о ее смерти. Я не мог слышать, как об этом думают, как это вспоминают. Я не мог жить в мире, где она больше не существует.
- Карлайл… -, повторил я голосом, в котором слышалась сталь, – Я вам благодарен за ваше решение. В таком случае, я хочу оставить на вас Вольтеру и всех ее жителей. Мне нужно 24 часа. Я хочу побыть один.
Я уже повернулся, но переступая порог своих покоев, произнес, не глядя на существо, которое в будущем станет важной частью моей жизни.
- Что касается Эдвард… Не спускайте с него глаз. Не дайте ему уйти.
Я скорее даже услышал, как глава семейства Калленов кивнул, потому что воздух едва заколебался вокруг него.
- Спасибо.
Это было последнее, что я услышал, прежде чем дверь за мной закрылась. Едва переступив порог, я упал на колени и сдавил ладонями вески. Из моей груди вырвался вой, пропитанный концентрированной болью. Моя погребальная песня. Стены древнего замка сотряслись, я знал, что каждое живое и мертвое существо, которое в нем находилось, услышало этот вой и содрогнулось.
Боль из моего личного внутреннего сосуда вытекала вязко, как мед, парализуя все тело, душу и чувства. Заполняя каждую клетку моего бессмертного тела, боль становилась частью меня, становилась мною. Секунда за секундой, миг за мигом. Я не жил в настоящем, сейчас я жил в прошлом, в том, чего не вернуть, в том, что еще можно было исправить. Исправить раз за разом, в следующей жизни на пути в вечность. Потому что каждый раз смерть не была чем- то необратимым, жизнь не была чем-то бесконечным. Теперь же, перед лицом вечности, за порогом смерти, я был бессилен, бессилен изменить что-то. Я держал мир в своих руках, его историю, его современность и его будущее. Мир. Не мой. Чужой. Свой личный мир я защитить не мог, не мог спасти или вернуть его. Не мог исцелить. Наверное это было расплатой…
Сила бушевала во мне, перемешиваясь с болью, становясь одним целым. Вместе с этим она съедала меня по крупице, клетка за клеткой, чувство за чувством, жизнь за жизнью. Она убивала меня, вот только смерть не придет никогда. Что такое смерть? Чего она стоит, стоим ли мы ее? То, что не стоит смерти, не стоит жизни, не стоит веры. Смерть приходит не к тем, кто ее так жаждет, смерть приходит к тем, кто ее заслуживает. Для многих смерть становится только началом, пробуждением. Ведь жизнь, по сути своей – это сон. Вот только от сна можно избавиться, вот только от вечности избавиться нельзя. Жизнь часто ускользает от нас. Мы бываем мертвы всю свою жизнь и только после смерти обретаем себя.
Смерть – это реальность, такая громадная, такая всепоглощающая и бесконечная, что жизнь перед ней бледнеет, становясь только видимостью. Смерть пробуждает что-то настоящее, только перед ее лицом открываются истинные стороны каждого из нас: боль, горе, злорадство, ненависть и стремление… К чему? К тому, чего не вернуть, к тому, что уже не существует.
Именно сейчас вечность отбирала у меня надежду на смерть, отбирала надежду на то, что все еще можно исправить, вечность убивала меня, не позволяя умереть. Вечность забрала ее, не позволяя мне последовать за ней.
Вот только то, что я еще жив… Дарило мне надежду на то, что еще жива ОНА, иначе меня бы уже не было.
Сердце умирает медленно, сбрасывая надежды как листья, пока не останется ни одной, ни единой надежды.
Сердце умирает медленно, заглушая сперва голос разума, души, а потом и мысли, свои, чужие… Но вот только голос судьбы заглушить не может ничто.
Я до боли зажмурил глаза, желая в этот момент оказаться где угодно, где-то, где не будет боли, не будет страха, не будет веры и света, где-то, где будем МЫ. Я знал, что такое место не существует, я знал, что живет оно только во мне и живо пока жил я. Но вот только сила, которая струилась по моим венам вместо крови, сама принимала решения. Я это понял когда, открыв глаза, оказался не совсем там, где был, когда закрывал их. Это место я помнил, его невозможно забыть, именно тут все и началось, несколько тысяч лет назад. Я смотрел на мир, который действительно теперь существовал по моему желанию – пристанище Кьяры. Место, в котором теперь жил я. Когда я сделал первый шаг по направлению к зеркальной глади воды, которая, словно озеро жизни плескалась в мраморном соседе я услышал голос… Голос, который вернул меня из царства теней.
- Джейсон.
Белла…

_______________________________________

Ну вот и все. Это почти конец. Первая часть последней главы. Не знаю, чувства смешанные. Наверное выскажусь на форуме. Всех, кто захочет что-то сказать обсудить или спросить. Мы тоже там ждем. И еще. Дорогие читатели, спасибо за терпение. Будем очень рады и благодарны, если оставите свое мнение.

ФОРУМ