Я еще немного подождала, прежде чем подняться со скамейки. В итоге насчитала девятьсот «Миссисипи»: пятнадцать минут, казалось, будет достаточно для отдыха после потери пинты (прим. переводчика: единица объёма, используется в основном в США, Великобритании и Ирландии; в США составляет около 470 миллилитров) крови, дабы чувствовать себя здоровой и привести давление в норму. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз мне измеряли артериальное давление? Когда проходил мой последний медицинский осмотр? Я никогда не болела – Рене даже пыталась снова и снова воздействовать на меня ветрянкой, но мой иммунитет не поддавался и не позволял вирусу развиваться. Я никогда не пропускала школу из-за болезни и на кухне в мамином доме (если он всё ещё стоит, невольно подумала я про себя и мне стало интересно, на что похож Финикс в эти дни) был ящик, битком набитый моими наградами за посещение школы. Я вспомнила время, когда хотела заболеть, остаться дома и кушать желе, куриный бульон, имбирный эль (прим. переводчика: сладкий сильногазированный напиток с ароматом имбиря), крекеры, оставаться целый день в пижаме и смотреть дневные телевизионные шоу, мыльные оперы и скучные судебные программы... Но я никогда не болела. Самой большой опасностью для моего здоровья была моя же собственная неуклюжесть.

Как только я провела марлей по руке, сразу же закрыла глаза и попыталась сделать вид, что каменная скамья, на которой я сидела, на самом деле была кушеткой, где я сдавала кровь несколько лет назад. Я глубоко вдохнула, представляя, что двор позади клиники был спортивным залом школы Форкса. Я пыталась вспомнить неприятный запах носков, пота и гормонов, лишь бы не чувствовать застойный воздух с оттенком смерти, распада и намеком на серу. Я думала о том, как сдавала кровь, и какой напуганной я была, но всё же гордой тем, что эти несколько не самых комфортных моментов моей жизни могли спасти трех человек, которых я и не повстречала бы. Я вспомнила, как осматривала спортивный зал, останавливаясь на других детях из моего класса: к их рукам были прикреплены трубки, а также я заметила охладители, привезенные Красным Крестом. Я вспомнила вкус разбавленного виноградного сока и песочного печенья, которые были подготовлены и разложены на столики для возобновления сил. Каким странным был вкус сока после сладкого зернистого песочного печенья! Сок и печенье никогда не сочетались. Вот молоко и печенье больше подходили друг другу, но молоко никогда не давали после сдачи крови. Раньше я бы и не подумала, что буду скучать по молоку, но сейчас я желала, чтобы там, на столе для восстановления сил, было именно оно и печенье. Так хотелось изменить ситуацию, чтоб в памяти воскресал только их вкус на моем языке, а не сока и печенья.

Я сложила кусочек ваты вчетверо, закрепила его на изгибе локтя с помощью большого пластыря, и попыталась встать. Я все еще держала пакет с кровью в руке. Я помнила, как странно грустно себя чувствовала, когда, сдав кровь в школе, пакет с моей кровью убирали прочь. Я смеялась над собой за то, что была такой...ну, сентиментальной не совсем правильное слово, но что-то в этом роде. Мне было грустно, словно забрали часть меня, и я не успела попрощаться. Я не знала истинную причину того желания почувствовать в своих руках всю тяжесть и тепло этого пакета, наполненного кровью, которая ещё совсем недавно текла внутри меня, обеспечивая кислородом и защищая от инородных тел, помогая мне жить. Я только хотела единожды дотронуться до пакета, указать на него пальцем. Белла, это всего лишь кровь, я помнила, как говорила себе это. Ты же не отдаешь своего ребенка. Но я всё грустила, пусть и знала, что этот мой дар мог спасти жизни.

Однако, не теперь. Я убаюкивала пакет на руках, словно это был крошечный недоношенный ребенок. Привет, - сказала я ему. – Хочешь пойти вместе со мной домой? Хочешь? – произнесла я, отвечая за него. – Ладно, иди-ка сюда, - сказала я, прижимая пакет к плечу, будто для отрыжки маленького ребенка. – Ребеночек теплый, наполненный такой полезной кровью, - ворковала я, когда шла. Я знала, что всё это звучало по сумасшедшему, но кто мог меня услышать?

Пакет с кровью медленно остывал, я чувствовала охлаждение, чувствовала, как его температура постепенно приближалась к комнатной по мере моего приближения к дому. Я перебрасывала пакет из руки в руку, что, возможно, ускоряло этот процесс. Выпил бы её Эдвард, если бы она была неправильной температуры? Было бы это похоже на холодные объедки? Теперь мне они нравились, особенно когда в своих воспоминаниях я возвращалась в те дни, когда кушать холодную пасту и цыпленка на завтрак казалось недопустимым. Сейчас же холодными объедками была вся еда. Я ненавидела вкус старой соленой говядины, медленно тающего жира в моем рту и чувство странного песка, растворяющегося на моем языке. Что бы я только не отдала за рабочую микроволновку! Ну почему никто не изобрел микроволновку на батарейках, как фонарик или радио?

Затерявшись в этих мыслях, я перестала смотреть, куда шла, и зацепилась о плохо завязанные шнурки моих ботинок. Я начала падать, и пакет с кровью выскользнул из моих рук, словно в замедленной съемке. Нет! - закричала я и попыталась склонить, протянуть свое тело на несколько дюймов в попытке ослабить силу падения пакета любой частью своего тела. Я упала сначала лицом в грязь, но мои протянутые руки чудом поймали пакет. Мой подбородок был порядком поцарапан, но сомневаюсь, что кровотечение было таким уж серьезным. В доме лежала аптечка для первой помощи, я могла позаботиться о себе немного позже. Левое запястье ужасно болело, а особенно при вращении. Глупая, глупая, глупая, твердила я про себя. Пакет, возможно, и был достаточно крепким, чтобы выдержать падение с высоты пяти футов. Но я не могла воспользоваться этим шансом. Я только видела, как пакет разрывается, оставляя большое красное пятно на дороге. Я не могла вынести этих мыслей. Если бы он действительно порвался, я была бы не в состоянии снова собрать столько же крови ещё с два месяца – это точно, если хотела быть в безопасности. Я должна выжить, если Эдвард выживет.

Морщась от боли, я медленно поднялась и пошла дальше к дому. Пакет я держала за верхушку правой рукой, левая свободно лежала на моем боку. Потрогав свой подбородок пальцем, я поняла, что кровь уже застыла. Это было больше схоже на жжение, чем на что-то ещё. Когда я вернусь домой, достаточно будет просто протереть рану спиртом.

Я оставила дверь дома открытой и поспешила внутрь, не теряя время на то, чтобы снять ботинки.

- Эдвард? - звала я, не зная, почему это делала: он всегда лежал на диване, не покидая его. Вероятно, я не хотела казаться грубой и удивить его, несмотря на то, что была почти уверена: он мог слышать мои шаркающие шаги даже на приличном расстоянии. А особенно, если его слух был хорош настолько, что он слышал моё сердцебиение, когда мы находились в одной комнате.

- Ты вернулась, - сказал Эдвард. – Ты надолго уходила.

- Действительно?

- Ты порезалась, - заявил он, принюхиваясь к воздуху.

- Всё в порядке, - я пожала плечами. – Я такая неуклюжая.

Не полностью уверенная в том, что делать дальше, я бесцеремонно бросила донорский пакет ему на колени.

- Что это? – спросил Эдвард слишком слабый для того, чтобы открыть глаза.

- Это для тебя, – сказала я, похлопав его по плечу, присев на пол возле дивана.

Эдвард вынул руку из-под пледа и легко потрогал поверхность пакета.

- Всё ещё теплое, - сказал он.

- Она кажется теплой для тебя? Но ведь она уже порядком остыла...

Эдвард всё еще не открывал глаза.

- Ну, и? – спросила я.

- Что это? – озадачено сказал он, пробегая пальцами по пакету.

- Это кровь, - ответила я. – Тебе необходимо её выпить. Ты слишком слаб.

Его лоб покрылся морщинами.

- Где... где ты её взяла?

- С моей руки, - небрежно бросила я.

- Что ты сделала? – я думала, что он обрадуется возможности поесть, но даже по хриплому шепоту было ясно, что Эдвард был в ярости.

- Я взяла кровь самостоятельно. Я здорова. Ты можешь её пить.

Эдвард попытался отбросить пакет, столкнуть его на пол, но у него не осталось на это сил.

- Я не буду. Я не буду пить твою кровь.

- Ты ведь уже делал это, пил её, помнишь? Моя кровь чиста. Ты не умрешь. Ты не заболеешь.

- Не в том дело, Белла, - сказал он, пытаясь приподняться. Я помогла ему, подхватив за руки. Устало, опираясь рукой о диван, он открыл глаза и зашипел от яркости света. Эдвард был похож на новорожденного, который впервые видит мир своими глазами.

- Что тогда не так?

- Я никогда... мы не питаемся кровью людей, - пояснил он. – Я не знаю, что случится, если выпью это. Я не знаю, в кого превращусь, кем стану...

- Я знаю, что эта кровь придаст тебе сил.

- Я не хочу становиться монстром, - сказал он.

- Каким монстром? Эта кровь дана свободно, добровольно, и... – я покраснела и задумалась,
стоит ли мне продолжить, - с любовью.

Я смотрела на свои ноги, ожидая, пока Эдвард снова заговорит.

- Я не буду, - ответил он, легко качая головой. Я не могла даже представить, сколько сил у него отнимает такое простое движение.

- Черт побери, Эдвард, ты будешь! - я поднесла пакет к его лицу. – Чувствуешь этот запах? Чувствуешь кровь? Это оживит тебя!

Он отстранился, насколько это было возможно.

- Не искушай меня, Белла. Я не буду пить твою кровь. Я и так совершил много плохого в жизни. Я не выдержу, если приму её от тебя.

- Но я уже её взяла, - сказала я, становясь всё более раздраженной от его странной морали.

- Вампиры... не могут умереть от голода, - твердо сказал Эдвард.

Я поднесла пакет своей здоровой рукой ещё ближе, надеясь пробудить в Эдварде инстинкт выживания, но он продолжал отстраняться. Моё левое запястье всё еще болело, но я подняла левую руку и ударила Эдварда по лицу, так сильно, как могла.

- Пей. Ты должен. Я знаю, что ты не умрешь от голода, но посмотри на себя! Как я могу есть, когда ты не можешь? Как я могу дышать и позволять этой крови, твоей пище, бежать по моим венах, в то время как ты голодаешь?!

Я ударила его снова и снова, но он не останавливал меня. Я просто хотела разозлить его до такой степени, чтобы он разорвал пакет, меня... неважно. Я только хотела заставить его поесть. Мое запястье пульсировало, скорее всего, при падении я его вывихнула и точно ушибла его ударами о нерушимое лицо Эдварда.

Раздраженная, я начала тереть свой подбородок. Немного песка с дороги осталось под кожей, я пыталась открыть рану. Я заядло царапала и пыталась убрать весь песок, до того момента, как почувствовала в воздухе запах железа, запах моей крови. Я слышала рычание, исходившее от Эдварда, его глаза в итоге открылись и оказались черными, как ночь. Он был похож на животное.

- Эдвард? – спросила я, но он, казалось, уже меня не слышал.

Если бы он не был так истощен, то, уверенна, убил бы меня тут же, но его прыжок был достаточно медленным, чтобы я успела уклониться. Время пришло. Я сунула пакет в лицо Эдварду, он разорвал его зубами, глотая жидкость и рыча. Я попятилась, мое дело сделано, и восхищенно смотрела, как жизнь, казалось, вливалась в его лицо, шею и остальные части тела. Он не догадывался, что я была в комнате – весь мир для него сейчас состоял только из его самого и пакета в руках.

Когда пакет опустел, Эдвард разорвал его зубами, жадно требуя большего. Вскоре пакет превратился в клочья, а крошечные капли крови окрасили пыльный ковер. Эдвард закрыл глаза и принюхался, а затем мгновенно повернулся ко мне. С моего подбородка всё ещё немного сочилась кровь, я же прикрыла рану здоровой рукой, надеясь скрыть запах.

Крошечная улыбка танцевала на уголках его губ и ровным, жестоким голосом, который я не узнала, Эдвард сказал:

- Белла, тебе действительно не стоило этого делать.

Он медленно поднялся на ноги, но прежде, чем я смогла обрадоваться, как моя кровь придала ему сил, Эдвард произнес лишь одно слово:

- Беги.

главу перевела: lena_solnce
редактура: Sladkaya