Глава 3. Прощение
Эмметт
В блаженном молчании я сидел рядом с Розали и восхищался малышкой, нашей Беллой, когда внезапно раздался пронзительный крик Элис.
— Нет!
Мой мозг соображал быстрее, чем когда-либо, и я вскочил перед Роуз и Беллой в защитной стойке, и предостерегающе уставился на Джаспера. Он в свою очередь сидел неподвижно, с тревогой наблюдая за Элис.
Менее чем через пол секунды неведомая сила ударила меня с совершенно другой стороны, откуда я даже не ожидал, и меня отбросило на пол. Затем быстро ретировавшись, кто-то подпрыгнул. Воздух заполнили крики, рычание и бесслезное хныканье. Передо мной стоял Эдвард, рычащий громче всех, тянувшийся к Белле и сопротивляющийся четырем вампирам, которые едва сдерживали его и пытались оттащить назад. Его глаза совершенно черные от жажды, а зубы – оскалены. Меня охватил шок. Ни разу в жизни не видел, чтоб Эдвард так терял над собой контроль. Он всегда был настолько уверен в себе и сдержан в проявлении эмоций. Я знал, когда-то он жил иначе, но никогда не думал, что он сможет обезуметь и напасть на МОЕГО РЕБЕНКА!
За спиной послышался крик Беллы, а Розали пыталась ее успокоить. Я развернулся к ним, обхватил их обеих руками и на бегу вынес их из дома. Не оглядываясь, я быстро мчался вперед. И когда я убедился в нашей безопасности, я остановился. Розали посмотрела на меня, ее лицо скривилось от боли. Я поцеловал ее, каждый дюйм ее лица, и очень крепко обнял. Затем взглянул на Беллу, которая уже перестала плакать, но боль на ее лице была столь же очевидной, как и у Роуз. Она казалась такой умной, будто понимала все происходящее. В этой ситуации я очень надеялся что не в этом было дело. Я наклонился поцеловать ее в лоб и стер слезы с ее подбородка. Розали снова начала ее укачивать. Но это совсем не помогало; ее лицо все еще было искажено болью.
Мне очень захотелось домой. Полежать в постели, подыскать место для Беллы, где она могла бы спать, и обсудить многое с братом. Я по-прежнему любил его. Даже после того, как он пытался убить мою малышку или любого на своем пути, он оставался моим любимым братцем, и за это я его ненавидел. Так сильно ненавидел его и за то, что не мог ненавидеть как следует, как я хотел в данный момент. Часть меня хотела пробить им стену, а другая – успокоить и сказать, что все нормально.
Совершенно очевидно, что я не мог сейчас вернуться с Беллой обратно. И мне совсем не хотелось оставлять Розали одну здесь с Беллой, но мне необходимо было переговорить с Эдвардом, уверен, он ужасно расстроится из-за своего поведения. Еще как расстроится.
Розали отвернулась от меня. Выражение ее лица сменилось гримасой ярости. Ее глаза почти полностью почернели, и в это самое мгновение я не хотел сейчас говорить об уходе. Обычно я ничего не боюсь, но в такой ситуации даже самый смелый не заговорил бы с ней о прощении прямо сейчас. Не хотел, чтоб она и на меня злилась, а моя жизнь сейчас была слишком хороша, чтоб все так легко испортить.
Я снова крепко обнял ее, очень осторожно, чтоб не причинить вреда ребенку. Она взглянула на Беллу и постаралась скрыть от нее свое гневное настроение. Видимо, Розали заметила, что Белла казалась вполне наблюдательной и сообразительной для своего возраста. Но это была всего лишь теория, случайная мысль. Я не мог на самом деле проверить это сейчас. Единственный чтец мыслей, которого я знал, не совсем был вменяем, чтоб это сделать прямо сейчас. Но однажды я придумаю как это сделать, обязательно.
Эдвард.
Как я мог? Да она же всего лишь ребенок в конце концов! Самый прелестный ребенок которого мне доводилось видеть. Только вот… ее аромат… он такой… невероятно волнующий. Никогда мне не встречалось ничего столь притягательного за мое вековое существование. Одна лишь мысль вызывала во мне страстное желание отведать ее крови. Я чувствовал, как мои глаза вновь застилает пеленой, и яд наполняет рот. Думать я мог только об этой чертовой жажде ее крови.
Джаспер прочистил горло с другого конца комнаты. Он очень боялся, что сам набросится на ребенка, так что он был слегка самодоволен и все же сильно напуган, что ни он один мог сорваться в конце концов. Он бросил на меня неодобрительный взгляд, но в данный момент меня это не очень-то волновало. Вся семья бросала на меня те же взгляды последние несколько минут, и мне было абсолютно все равно. Только две мысли не покидали мою голову в этот момент.
Первая – Вкус ее крови. Мои зубы прокусывающие ее мягкую детскую шейку и высасывающие всю кровь до последней капли.
Вторая – и она тревожила меня больше всего - Как мне с этим справиться, как сопротивляться этому. У меня возникло это странное желание защитить ее, убедиться в ее безопасности. Мне очень хотелось уберечь ее от всего, наблюдать за ее взрослением, хотелось сделать ее счастливой, и всегда быть рядом. Просто не видел возможности это осуществить. Эта маленькая человеческая девочка – Белла – совершенно покорила меня. Ради нее я готов на что угодно, но не был уверен, что всегда буду способен это выполнить.
Все мы сидели в гостиной, ожидая дальнейших событий. Спустя некоторое время, на горизонте замаячили мысли Эмметта.
Я убью этого ублюдка за это. Ненавижу его, НЕНАВИЖУ! Он напал на мое дитя. И фактически на мою жену тоже – в смысле, она стояла на его пути… Ааааа! Как он посмел? Как он мог так поступить со мной, да и с самим собой? Не могу даже злиться на него, черт побери! Ведь я же люблю его, даже после всего, что он натворил. О, Боже, отдает голубизной. Надеюсь, я все еще достаточно далеко от Эдварда, чтоб он услышал мои мысли.
С моих уст сорвался нервный смех. Все уставились на меня, но мне до этого не было дела. Если кто-то и мог подбодрить меня в данный момент, так это только Эмметт.
Черт, это был смех? Конечно, он слышал меня. ЕСЛИ ТЫ ХОТЬ КОМУ_НИБУДЬ СКАЖЕШЬ ОБ ЭТОМ, БРАТИШКА, ТО Я СОБСТВЕННОРУЧНО ОТОРВУ ТЕБЕ ГОЛОВУ В ПРЯМОМ СМЫСЛЕ СЛОВА! О, да, будто бы я смог так поступить с ним. Я же люблю его, черт возьми. Естественно как брата, Эди, не стоит волноваться.
Это была одна из тех вещей, что я больше всего ценил в Эмметте. Он не способен долго злиться; тогда как Розали наоборот могла злиться так долго, что хватит за двоих. Внезапно ужасная мысль возникла в моей голове, и я даже не осознавал, почему именно она казалась такой ужасающей. Но что, если она никогда не позволит мне снова увидеть Беллу? Что, если она сбежит с малышкой и никогда и близко меня к ней не подпустит? Что, если я больше никогда в жизни не увижу этих прекрасных шоколадно-коричневых глаз снова? От этой мысли мое сердце разлетелось на кусочки и я запаниковал.
Расслабься, Эдвард, она простят тебя. Не мучай себя так, а то доведешь себя до сердечного приступа.
Возможно, Джаспер мог уловить мое эмоциональное состояние, но слава богу, он не мог слышать моих мыслей.
Тогда Эмметт ворвался в дверь. Сначала он пристально посмотрел на меня, но как только заметил мое выражение лица, его ярость сменилась жалостью и прощением. Он скользнул в мою сторону, чтоб меня подбодрить, и я увидел свое лицо в его мыслях, никогда ранее не видел его таким искаженным от боли. Вид был жуткий. Глаза вновь золотистые, но пустые. Нет, не просто пустые, намного хуже. Глаза горели. Горели от ненависти к самому себе, горели от ненависти к человеку, которым я был однажды, горели от страсти и любви к маленькой человеческой девочке. Вот почему я испытал то странное желание оберегать ее. Как и все остальные в моей семье я любил ее. Конечно, любил, как же иначе? Она такая смышленая и сообразительная, такая чудесная и прекрасная, и такая милая и невинная. Вообще не понимаю, почему мои чувства к ней сильнее, чем у других.
Форум