Воздух разорвался мучительным криком. Карлайл вздрогнул и открыл глаза. Он лежал в полутемной комнате, наполненной душным ароматом сена со сладковатой примесью воска и кислого запаха плесени. Сквозь щели у потолка просеивался тусклый утренний свет.
Женщина за стеной продолжала кричать, пронзительно и надрывно. Карлайл заметил какое-то движение у своего изголовья. Седой сгорбленный мужчина налил в плошку воды из глиняного кувшина и приподнял голову Карлайла, давая ему попить. Карлайл жадно припал к влаге и, утолив жажду, благодарно взглянул на старика.
- Дочка моя рожает, - проговорил тот, прислушиваясь к звукам за стеной. – Шестой час уже… Сынок, ты зачем здесь?
- А где я? – спросил Карлайл. События прошлых дней проступили в памяти, но расплывались, словно рваные клочья тумана.
- В нашей деревне, - отозвался старик. – Я тебя третьего дня в своем амбаре нашел. Ты весь горел. Думал, не выживешь… Тебе бы поесть надо. Погоди-ка.
Старик принес бобовую похлебку, шаркая башмаками по деревянному полу. Есть не хотелось, но Карлайл через силу глотал горячую похлебку. От нее по телу разливалось приятное тепло, и мысли постепенно прояснялись.
- А скажите… - Карлайл запнулся, - в деревне ничего плохого не произошло, как я здесь появился?
Старик взглянул на него.
- А ты знаешь чего? – тихо спросил он. – Семья у нас в ту ночь померла, да нехорошо так: сразу трое. Отец с матерью и их пятигодовалая дочка. Ты нам, случаем, не заразу какую принес?..
Карлайла затрясло, словно вернулся болезненный озноб. Он рывком поднялся с соломенного тюфяка, стараясь преодолеть головокружение.
- Я… нет, не заразу. Но мне нужно уйти. Сейчас же.
- Слаб ты еще, - заметил старик. – Останься хотя бы до завтра.
- Нет, мне нужно в город. До Лондона далеко?
- По дороге через лес два дня, если на лошади. Только последнюю лошадь у нас еще по весне забрали.
- Я пойду пешком, - Карлайл вложил в руку старику свой кошелек. - Да поможет вам Бог.
- Погоди! – старик схватил его за край плаща. – Ты человек знатный, а в лесу разбойничают. Скоро к нам за податями приедут, тогда и тебя с собой увезут.
Карлайл невесело усмехнулся и покачал головой:
- Если останусь, не с кого здесь будет собирать подати. Прощай, и спасибо тебе.
- Храни тебя Господь, - отозвался старик, и Карлайл шагнул в зябкую утреннюю свежесть.
Вскоре слабость заставила его присесть у обочины дороги, однако мучительнее слабости была мысль, что он обязан жизнью существу, которое безжалостно убивает людей и не гнушается выпить кровь даже ребенка. Почему она спасла его, вместо того чтобы убить? Напрашивался один почти невероятный ответ. Слова «понравился» и «пожалела» явно находились в противоречии с нечеловеческой природой монстра и творимыми им ужасами. Сердце вампира мертво – так может ли оно быть способно на какие-либо чувства, кроме кровавой одержимости? А ее вечно юная завораживающая красота порождена Дьяволом, чтобы одурманивать разум смертных, заманивая их на бойню.
Силы понемногу возвращались. Шагая по пыльной дороге, густо заросшей по обочинам травой, Карлайл подошел к редкому ельнику. Было видно, что здесь давно не ездили повозки. Шагнуть в лес означало снова расстаться с иллюзией безопасности, но выбора не было.
Карлайл прочел молитву и углубился в лесную чащу. Его чувства обострились после болезни, и душу наполняла страстная жажда жизни. Карлайл не знал, как долго ему отведено наслаждаться пряными лесными запахами и переливами птичьих голосов, и потому мир вокруг словно заново открывался ему. И все же время от времени Карлайл напряженно посматривал по сторонам. Меньше всего он сейчас думал о разбойниках, зато пытался обнаружить признаки приближения вампирши. Однако, понимая напрасность этого занятия, лишь надеялся, что она не осталась в деревне.